Это, конечно, немного успокаивало, но после истории с радиовышкой Гарри и Гермиона все равно в наказание окопали все деревья в саду, покрасили крыльцо и окна, разобрали и вычистили чердак и убрали осенние листья со всего немалого участка. Запирать их в разных комнатах было не то чтобы бесполезно — когда Гарри исполнилось семь, доктор Грейнджер и так, скрепя сердце, расселил их по разным спальням — но вечерние их совместные посиделки доктор Грейнджер на время прекратил, так никогда и не узнав про сквозное зеркало, по которому Гарри и Гермиона всегда в таких случаях переговаривались и даже желали друг другу каждый день спокойной ночи действительно перед самым сном, чтобы заснуть под звук любимого голоса, словно в одной постели.
Такие массированные взыскания прекратили новые безобразия, но и серьезно замедлили освоение программы Хогвартса, и Гермиона решила, что приключения все-таки порой вредят делу, а избыток сил лучше пустить на то, чтобы стать в маггловской школе круглыми отличниками и наконец сдать нормативы по физкультуре за восьмой класс. Это оказалось нелегким делом, куда труднее самостоятельного освоения учебников, и порой напоминало попытки прыгнуть выше головы, но, когда Сириус приехал на Рождество перед отправкой в Кувейт, он даже поразился тому, какими жилистыми и крепкими могут быть невысокие и сухонькие одиннадцатилетние детки.
— Джон, ты их учишь чему-нибудь? — спросил Сириус наедине. — В смысле, тому, чему нас в учебке учили. Я, кстати, тебя пойму, если да.
— Нет, ничему не учу, — ответил Джон Грейнджер. — Они сами налегли на физо. А если ты насчет драк и стрельбы и про то, что вернется этот ваш Вольдеморт — мы ведь для того воюем, Сириус, чтобы им не пришлось.
А вот Гарри приезд Сириуса навел на мысли о том, как еще можно понарушать правила и подбить на это Гермиону, которая что-то стала слишком правильной.
— Здесь столько магии вокруг, что вряд ли нас засекут, — сказал Гарри, предлагая учиться Чарам и Трансфигурации не только теоретически, но и практически, и Гермиона увидела, как горят его глаза, и почувствовала, что вот этого чувства опасности — сцапают или нет, влипнем или опять вывернемся — ей самой не хватало. — Все только для пользы дела. А если что, скажем, что это Сириус показывал нам нашими палочками самые простые заклятия.
Первое волшебство они творили так, как и положено: в ночь перед Рождеством, когда дом уснул, Гарри прокрался к Гермионе в комнату, и они превратили припасенные спички в иголки и заставили подняться в воздух тетрадный лист. Гарри в свой первый визит в Косой переулок все же сторговался с Олливандером, похожим на старенького Бильбо Бэггинса из Дольна, и получил до срока свою знаменитую палочку с пером феникса, в руках Гермионы пела сердечная жила дракона, заключенная внутри ее палочки, и эта ночь была действительно волшебной: созданные их магией иголки блестели в полосе лунного света, и в лунной дорожке парил тетрадный лист. Внизу тихо отмерили полночь старые часы, Гарри и Гермиона стояли напротив друг друга, взявшись за обе руки, и Гарри чуть наклонился и коснулся губами губ Гермионы.
— С Рождеством, — тихо сказал Гарри. — Сколько я себя помню, я на Рождество просил у Бога только одного: чтобы в тебе проснулась магия и чтобы мы вместе уехали в Хогвартс. А потом, когда мы уже учились в школе и я уже знал, что ты волшебница, я подумал, что мне нечего просить на Рождество — и понял, что буду просить того же, что и просил раньше — чтобы мы с тобой прожили вместе всю жизнь.
VII
Чемоданы Гарри и Гермиона бросили в тамбуре одного из вагонов Хогвартс-экспресса и пошли вдоль ряда купе — Сириус перед отъездом под Новый год так зачаровал их чемоданы, что было даже интересно, что будет с тем, кто к ним сунется.
— Давай найдем место повеселее, — предложил Гарри. — Ну или пойдем разыщем Тонкс, она еще не выпустилась.
За второе предложение Гермиона ткнула Гарри в бок — он уже заметил, что Гермиона ревнивая и что яркие девушки рядом с ним ей не нравятся, и теперь немного дразнился, предвкушая розыгрыш еще и получше.
В самом веселом купе было, конечно, тесно, хотя одно, последнее место еще оставалось.
— Я Гарри, — представился Гарри и протянул руку сидящему с краю черному парню. — А это Гермиона, моя сестренка.
— Ли.
— Фред.
— Джордж.
— Ангелина.
Гарри сел на последнее свободное место и по-братски усадил Гермиону к себе на колени.
Гарри, конечно, узнали, но дурацких вопросов задавать не стали — Ли Джордан показал ему коробку, из которой лезла страшная лохматая лапа, а Гермиона нисколько не испугалась и потрясла лапу за палец, и когда лапа попыталась ее ухватить, Гарри легонько долбанул лапу заклинанием, после чего та сразу потеряла к Гермионе интерес.