Сьюзан Ховач
Дом под саваном
Глава первая
Нам было по семнадцать лет, когда умерли наши родители. Алекзендер находился в этот момент в Хэрроу, а у меня начинался последний семестр — я училась в школе мисс Шеринг в Челтенхэме. В тот день отцу необычайно повезло на скачках, он выпил слишком много виски, забрал у кучера вожжи и помчался во весь опор по Эпсом-Даунс. На повороте карета опрокинулась. Мать, находившаяся с ним, погибла немедленно, отец прожил еще семь часов. Трагедия привлекла внимание общества, поскольку отец был влиятельным членом парламента, владел поместьем в Ланкашире и значительным состоянием, вложенным в манчестерские мануфактуры, в то время как мать была эмигранткой, бежавшей от кровопролития французской революции, дочерью аристократа, гильотинированного Робеспьером.
Мы с Алекзендером не сразу поняли, что остались без гроша. О том, что деньги и недвижимость отца, включая лондонский дом, где мы всегда жили с нашей матерью, достанутся законной жене отца, проживавшей в Манчестере, нам сообщил старый друг отца, сэр Чарльз Стоуэлл. Мой отец был настолько легкомыслен, что не потрудился составить завещание и обеспечить свою любовницу и близнецов, которых она ему родила. Я почти слышала его голос: «Завещание? Что за мрачная тема! Кто собирается умирать?» Он и дальше жил бы подобным образом, не задумываясь о том, что будет после его смерти.
Зато меня это очень волновало. Я думала об этом, возвращаясь из школы мисс Шеринг. Думала во время остановок, когда мы ели и меняли лошадей. Думала, когда мы ехали под октябрьским дождем по разбитым дорогам. Думала, оказавшись дома, в Сохо, в красивом особняке, купленном отцом для моей матери, но так и не подаренном ей. Думала, глядя на слуг, нанятых им для нас. Думала, видя тысячу вещей, принадлежавших теперь пожилой вдове из Ланкашира. Мысли о будущем беспокоили меня, когда мы с Алекзендером ехали в отель «Линкольн» к Чарльзу Стоуэллу, когда сидели в его кабинете, заставленном полками с юридической литературой, и видели за окнами лужайки, усыпанные осенними листьями.
— Но кто будет платить за мое обучение в Хэрроу? — растерянно спросил Алекзендер сэра Чарльза. — Мне осталось провести там еще год.
— Дорогой мой, — сказал сэр Чарльз — вежливый, очаровательный и весьма практичный адвокат, — боюсь, вам не придется вернуться в Хэрроу.
Алекзендер не сразу понял смысл этих слов.
— Но я хочу поступить в Оксфорд, — заявил он.
Я уловила дрожь в его голосе; Алекзендер явно испугался.
— Что будет с моим образованием?
— Я сочувствую вам, — ласковым тоном произнес сэр Чарльз, — но поскольку мы вполне откровенны друг с другом, позвольте мне сказать следующее: вам повезло, что вы успели получить хоть какое-то образование. Вы могли оказаться в значительно худшей ситуации. К счастью, ваша сестра проучилась пять лет в превосходном заведении для молодых леди в Челтенхэме и сможет найти для себя место гувернантки. Как старый друг вашего отца, я, конечно, употреблю свое влияние, чтобы помочь вам в поисках работы, но, надеюсь, мисс, — он посмотрел на меня, — вы понимаете, что ваше социальное положение смутит любую приличную семью. Однако существуют богатые купеческие семьи, готовые нанять девушку с хорошим воспитанием. Думаю, нам удастся выбрать нечто подходящее. Что касается вас, сэр, я рекомендую службу в армии, поскольку вы слишком молоды для должности воспитателя и не владеете какой-то профессией.
— Я не хочу идти в армию, — сказал Алекзендер. Он явно перепугался, лицо его побелело. — Не хочу становиться солдатом.
Во взгляде сэра Чарльза читалось: «Нищим не приходится выбирать». Слава богу, он не произнес это вслух. Сочувственно улыбнувшись, он махнул рукой и воздержался от комментариев.
— Можно задать вам вопрос, сэр Чарльз? — сказала я.
— Конечно.
Он посмотрел на меня глазами юриста. Они были темными и блестящими. Его взгляд задержался на моих губах. Наконец наши глаза встретились.
Я почти услышала презрительный голос матери: «В таких женщинах, как ты или я, мужчин интересует только одно. И чем лучше воспитан и более добродетелен мужчина, тем сильнее этот его интерес. Не заблуждайся на сей счет».
— Какой суммой денег мы сейчас располагаем? — вежливо спросила я сэра Чарльза.
— Среди вещей твоей матери обнаружили двадцать пять фунтов. Вам принадлежат также ее драгоценности, гардероб и другие предметы, подаренные ей вашим отцом. Дом, разумеется, является собственностью миссис Кавендиш. Она имеет право рассчитать и уволить слуг при продаже особняка.