— Послушай, мама, неужели тебя никогда не мучает совесть?! — возмутился Роберт.
— При чем тут совесть? — возмутилась Вивьен.
Кларет, который принес Роберт, оказался отменного качества, и Джеральд охотно отдал ему должное. Но, в отличие от Вивьен, с каждой рюмкой он становился все печальнее, так что у меня постепенно сложилось впечатление, что, если не считать краткой вспышки воодушевления, он страдает жесточайшей меланхолией. Мин (ради Роберта, естественно) изо всех сил старалась преодолеть свою неприязнь. Но Джеральд, видимо, чувствуя это, держался все более искусственно, подчас даже жеманно, и это еще сильнее выводило Мин из себя.
Элинор и Вильям, прежде чем отправиться в постель, заглянули попрощаться. Ужинали они в другой комнате, перед телевизором. Джеральд вручил каждому по плитке шоколада. Обрадованная Элли взвизгнула и, бросившись ему на шею, расцеловала его в обе щеки. Судя по всему, девочка была искренне привязана к Джеральду. Украдкой бросив на нее взгляд, я с некоторым удивлением отметила, что от пухлого двойного подбородка осталось одно воспоминание. Досадно, конечно, вышло с шоколадом, но я не была настолько наивна, чтобы рассчитывать, что у ребенка хватит силы воли раз и навсегда отказаться от сладкого. Не успела я подумать об этом, как Элли, подбежав ко мне, сунула мне в руку злополучную шоколадку.
— Я собираюсь похудеть, — прошептала она на ухо Джеральду. — А тут наверняка не удержусь и слопаю ее в один присест. Нет уж, лучше пусть полежит у Дианы. Она будет выдавать мне по кусочку — так даже вкуснее.
Из-за мерзкой погоды Джеральд откланялся, когда еще не было и половины одиннадцатого. Прощаясь, он выразил надежду, что на балу в Сент-Лоренсе он будет иметь удовольствие потанцевать со всеми нами.
— Боюсь, пригласи вы на вальс Роберта, это будет выглядеть глупо, — захохотала Мин.
Джеральд сделался пунцовым. Скорее всего, вечные намеки на его приверженность однополой любви сделали его невероятно чувствительным. К счастью, в эту минуту Вивьен, правда, совершенно того не желая, отвлекла наше внимание, объявив, что с нею он не будет иметь удовольствия потанцевать, — дескать, провести вечер дома, на диване, с интересной книжкой в руках для нее куда приятнее, чем вертеться волчком по залу в объятиях какого-то учителишки, чей парадный пиджак одуряющее воняет нафталином.
Роберт сам отвез мать домой — после того, как она пригласила меня в следующий понедельник к ужину. Он вернулся еще до того, как я закончила убирать со стола. Грязную посуду я просто составила в мойку, решив, что перемою ее утром.
— Ну, если не считать одного-двух не слишком уместных замечаний моей матушки, можно считать, что вечер удался, — обронил он. — И все благодаря вам, Диана. Благодаря вашей доброте, вашему неустанному труду…
— Надеюсь, это его подбодрит, — продолжал Роберт, снова переключившись на Джеральда. — Откровенно говоря, мне кажется, в последнее время он слишком много пьет. Пару раз я замечал, что к вечеру от него пахнет виски.
— А ты обратил внимание, как у него трясутся руки? — спросила Мин. — Раньше такого не было. Бедняга Джеральд! Как это, должно быть, ужасно. Он всегда был так добр к детям. За это ему можно многое простить. Если бы еще уговорить его не делать этот дурацкий пробор посредине и не поливать себя одеколоном. Как это он еще не додумался воткнуть в петлицу живую гвоздику?!
— Какая разница, как он одевается? — пожал плечами Роберт.
— Кстати, а что вы скажете о Джеральде? Мне показалось, вы с ним неплохо поладили, — обратился он ко мне.
— Ну… думаю, он неглупый, приятный, вполне порядочный… — Я замялась, пытаясь понять, что же я думаю на самом деле. — Только у меня такое чувство, что он самый несчастный человек из всех, кого я когда-либо видела.
Глава 16
Назавтра, в четверг, мы с Мин после обеда уложили три кекса в коробку, добавили к ней еще шесть, вместе с булочками сунули в багажник «лендровера» и покатили к деревне. Зал, где должна была состояться распродажа, выглядел, на мой взгляд, отвратительно — унылое здание из красного кирпича, изнутри выкрашенное травянисто-зеленой краской. Там где она облупилась, красовались уродливые проплешины. Увидев нас на пороге, миссис Экклс отделилась от толпы и направилась в нашу сторону.