— Эээ… да. — Я задумалась. — Но разве это не потому, что он переживает из-за таких вещей, о которых большинство мужчин попросту не думают? Или предпочитают не замечать, потому что так просто удобнее жить? Обрати внимание, Роберт придерживается своих принципов, даже когда это портит ему жизнь. Да, может быть, его можно упрекнуть в излишней чувствительности, но разве это так уж плохо? Или, по-твоему, грубая, бесчувственная скотина лучше? Знаешь, мне иногда кажется, что большинство мужчин просто предпочитают не замечать того, что их непосредственно не касается.
— Ирония судьбы — ты свободна, но видишь в мужчинах одни недостатки. Ты их терпеть не можешь. Ты их презираешь. А мне мужчины нравятся куда больше женщин, но, увы, я обречена вечно хранить обет верности.
Ее слова заставили меня опешить от неожиданности. Неужели я действительно не люблю мужчин? А потом мне вспомнилось, как веками они получали все — власть, деньги, свободу жить, как им нравится, и при этом высокомерно считали, что так оно и должно быть, забывая о простой справедливости, — и я решила, что Мин права. Я действительно их не любила.
— Неужели тебе мужчины и в самом деле нравятся больше, чем женщины? Вот уж никогда бы не подумала!
— А я всегда это знала. Я вообще мало похожа на других женщин. Они вечно обсуждают такие вещи, о которых я не имею ни малейшего понятия, — о том, как воспитывать детей, о готовке, о саде, о благотворительности, о том, какие необыкновенные, удивительные у них мужья. Причем с таким интересом, что я просто диву даюсь, когда слушаю.
— Я просто разочарованный в жизни «синий чулок», — с подавленным видом заявила Мин. — И, наверное, тоже эгоистка в своем роде. — Честно говоря, я совсем не это хотела сказать. Но только потому, что любила ее. — Ты ведь действительно единственная моя подруга, — продолжала она. — Помнишь, как было в школе? Приятельниц у меня всегда хватало, но среди них не было ни одной, которой бы я по-настоящему дорожила — кроме тебя, конечно. А может, все дело во мне? Может, у меня просто нет такой тяги иметь друзей, как у других женщин?
— Но если нам кажется, что мы мечтаем о том, что есть у других… поменялись бы мы с ними местами, будь это в нашей власти…
— Нет, — ответила Мин, немного подумав. — Я бы ни за что не согласилась отказаться от детей. И от Роберта тоже. Так что — нет.
Я невольно представила себе ее жизнь, с ее борьбой, с ее неудобствами и одиночеством, необходимостью отказывать себе во всем, и вздохнула.
— Да, кивнула я в ответ. — Думаю, я бы тоже не согласилась.
Но я знала, что по крайней мере одна из нас сказала неправду.
Глава 18
На следующий день Элли, даже не притронувшись к завтраку, первым делом кинулась открывать подарки. Мин подарила ей книгу о лошадях и новую щетку для волос. Роберт преподнес кошачью корзинку и красную ленточку на шею — для Бути. Вильям — коробку с красками, правда, предусмотрительно оговорив, что тоже станет ими пользоваться, поскольку потратил на подарок почти все свои карманные деньги, а его собственные краски, по его словам, были уже на исходе. Честно говоря, мой собственный подарок внушал мне сильные опасения — я страшно боялась, как бы он не показался ей скучным. Это был небольшой круглый поднос, с маленьким заварочным чайником, двумя чашками, молочником, сахарницей и крохотной решеткой для тостов. Все, включая и сам поднос, было из толстого фарфора, расписанного по белому фону нежно-голубыми розами. Поднос попался мне на глаза в той же лавке, куда Вильям снес кувшин. Я влюбилась в него с первого взгляда. К тому же он не был старинным, стало быть, стоил недорого.
— Какая прелесть! — ахнула Мин. — Где ты его отыскала? Элли, ты только посмотри на эту решетку для тостов! Но это же не детская вещь, верно? Для ребенка она, по-моему, слишком хороша.
— Нет, — ответила я, чувствуя смутное беспокойство оттого, что Элли молчит. — Он для взрослых. Из таких чашек обычно пьют чай или шоколад. Такие наборы были очень популярны в восемнадцатом веке. А в начале нашего столетия вновь вошли в моду.
— Это и в самом деле мне?! — вдруг дрожащим голосом спросила Элли. Словно гора свалилась у меня с плеч — я поняла наконец, что он ей понравился.
— Я буду очень беречь его, — пообещала она. — И каждый год на свой день рождения стану пить из него чай — и так всю жизнь с сегодняшнего дня, обещаю!
По просьбе Роберта Элли звонила пригласить Джеральда на чай, который мы собирались пить в ее новом домике, но Джеральда все последние несколько дней не было дома. Роберт сказал, что это не страшно, — ему так и так придется заехать в школу забрать кое-какие книги и конспекты, заодно и заедет за Джеральдом, чья квартира была в двух шагах от школьной библиотеки. И добавил, чтобы к обеду его не ждали. Вивьен тоже была приглашена.