Диван и посудный шкаф мы поставили на веранду, но оттуда пришлось убрать платяной и впихнуть его в гостиную между этажеркой и дверью. Кресло тоже осталось на веранде вместе с табуретками.
— На сегодня наш коэффициент 000388, — объявляет Саша.
Тьфу ты! Вещи мелькают у меня перед глазами, кочуя по маленькому жилому пространству из одного угла в другой. Я хочу остановить это движение, но чувство дома сопротивляется и расставляет предметы снова. Я говорю: «Отойди, ты загораживаешь мир!» А оно вешает мне над головой облезлый ковер. Чтоб не продуло. «Ты можешь простудиться, если прорвется ветер». В наборе с бельевыми прищепками дом одержал победу над ветром и над всем, что он приносит. Потом ему захотелось победить дождь. Он дал мне в руки зонт. Большой черный колпак, чуть порванный с краю, туда я поставила смачную заплату. А чтобы окружающая среда не смогла выкинуть какого-нибудь фокуса и смутить своим непостоянством, к окну был прилеплен градусник, и теперь Саша объявлял наряду с индексом температуру на улице.
— Сегодня плюс пятнадцать и 000394.
— Передохни немного, — сказала я ему. — Неужели тебе не хочется расслабиться, поваляться на диване в законный выходной?
— Зимой будем валяться, а сейчас нужно готовиться, — деловито ответил Саша и в тот же день привез из магазина две новые книги, которые были сразу выставлены в посудном шкафу. А в спальне над кроватью повесил ночник. — Вот, будем читать по вечерам.
И это не считая заготовки дров, сборов урожая и покупки одежды. У меня появились два равноценных свитера, две юбки, две пары новых колготок из галантерейного магазина, которые очень подходят к демисезонному полупальто и новым ботинкам темно-орехового тона. Так что весной и осенью я выгляжу более чем прилично. Но ведь весну и осень можно и растянуть. Помнится, в этом году я сняла пальто только в июне, а надела снова в конце августа. Если повезет с погодой, собираюсь протянуть в нем до января. В этом мне помогут два свитера, колготки и Сашины шерстяные носки. И еще зонтик, который я таскаю вместе с маленькой сумочкой на длинном ремешке. В ней зеркальце, носовой платок, листок из последней газеты и ключ от дома. Больше мне ничего не нужно. Не то что моим сожителям, вовлеченным в чехарду приобретений. В непрерывный поток вещей. Их суетливое барахтанье кажется мне смешным на фоне размеренных прогулок с Гарри в другом городе. В совершенно другом.
— Мне неудобно перед ребятами. Они вкалывают на работе и дома, а я, получается, бездельничаю, — делюсь я с Гарри своими мыслями.
— Ну хочешь, я тебя устрою на работу? Пока, правда, в нижний город.
— Было бы неплохо. Знаешь, я всегда мечтала о такой работе, на которой не нужно напрягаться и можно чувствовать себя как дома.
— Да таких сколько угодно. Например, корреспондентом в местной газете. Будешь сама писать статейки, которые вы сейчас добросовестно читаете.
— Как ты угадал?! Я мечтала об этом еще почтальоншей и переписчицей.
— Все! Считай, ты уже корреспондент. На днях договорюсь.
В довершение осенних пертурбаций Саша с Веней доставили с базара холодильник. С крохотной камерой, в которую еле влезают две банки или пакет молока. К чему эти разорительные покупки? Эта безумная трата денег?
— Наш индекс достиг четырехсот двадцати пяти пунктов, — пропыхтел Саша, еще не успев опустить холодильник на заранее расчищенное место — между шкафом и рукомойником.
Агрегат был настолько мал, что терялся среди других вещей, и под него пришлось пожертвовать одну из табуреток.
— Тебе больше не нужен самокат? — спросил на другой день Саша.
— Нет. Меня обещали устроить корреспондентом в городскую газету. Там наверняка есть служебная машина.
— Понятно. А мы собирались утюг покупать.
— Давно пора. Одежда даже в шкафу мнется, а мне, может, завтра в редакцию предстоит идти.
Однако на следующий день я в редакцию не пошла. Гарри не позвонил, и я решила, что у него не было времени договариваться. Зато вечером явились мои — ни самоката, ни утюга — и устроили целый спектакль, какие иногда передают по радио. Оказывается, они решили продать самокат первому встреченному на дороге. А тот их надул. Вместо двух десятирублевок сунул одну. Ребята спохватились, когда мошенник уже скрылся из виду, и теперь предъявляли друг другу претензии.
— Что за трагедия? Подумаешь, обманули! — я почему-то не разделяю их горя. — Да вы сами нарвались. Кто ж на дороге сделки заключает?
— Вот и сторожа так сказали, — удрученно махнул рукой Саша.