— Ну же! — Гарри приходится подталкивать меня. Он захлопывает дверцу и спустя мгновение оказывается рядом, у руля. Тонированное стекло, забор, почтовый ящик, обрешеченные окна, занавески. Дорожная пыль и стремительно увеличивающееся расстояние между мной и домом.
Мы заехали к нашим начетчикам, и Гарри уладил с ними все бумажные формальности. Я даже не выходила из машины. Он вернулся через пятнадцать минут, сказал, что все в порядке — меня выписали из «этого убогого жилища». Вместе с коэффициентами? — спросила я. «Нет, зачем, вещи же остались на месте, а там на тебя запишут мои».
Я стану богатой! Не знаю, когда это случится — через полтора часа, через два. Я забуду все свои невзгоды и невзгоды моих друзей. У меня будут новые друзья, с такими же домами и коэффициентами. А какой у меня коэффициент? Гарри так и не сказал. Впрочем, все равно. Главное, какой у меня дом. Одно-, двух- или трехэтажный? Из кирпича, из дерева или какого-то другого материала? Сколько в нем комнат? Уж точно не меньше десяти, а то и пятнадцати. Что-то я опять размечталась. Но теперь имею полное право. Я мчусь навстречу моим мечтам в автомобиле, таком же шикарном, как они сами. Мы миновали лес, озеро и, видимо, направляемся в те края, где мои бывшие мужчины зарабатывали на строительстве чужого дома. Может, они строили именно мой дом? То есть дом, в котором я собираюсь жить. Я смотрю на него как на подарок судьбы, который заслужила через страдания и страхи.
Гарри сбавляет скорость. Приехали? Последний шаг был слишком скорым. Зажмурившись, выхожу из машины. Широко раскрываю глаза — дворец! Двухэтажный, белый, блестящий. Но что я удивляюсь? Таким и должно быть то, во что влюбляются раз и навсегда. Такое впечатление, что он полностью из стекла. Это из-за огромных окон. Или дверей, не поймешь с первого взгляда. Они выходят на галереи и террасы, опоясывающие оба этажа. Впереди широкое крыльцо. Входная дверь тоже стеклянная. Перед домом бассейн с кристально чистой водой и дном из волнистого ракушечника. Посередине фонтан — сверкающий металлический шар, одетый водяным панцирем из струй. Неожиданностью для меня не стали лишь сосны. Они, как и рассказывал Гарри, обступают дом с трех сторон, расстилаясь кое-где кронами по скатам крыши. Ершистые ветки дотягиваются до круглого чердачного окошка, будто собираются прочистить его как следует.
Гарри взял меня под руку и повел медленно, давая возможность оценить обстановку. Вот открылась массивная калитка, и без единого скрипа. Вот первая ступенька. Такая удобная. Впрочем, как и вторая. Мы у двери. Через стекло хорошо видна светлая прихожая, которая вполне могла бы сойти за гостиную. Меня прошибает пот. Я смотрю на Гарри.
— Смелее! — он распахивает дверь.
Может показаться, что я не решаюсь войти. На самом деле я просто оттягиваю момент знакомства с моей новой оболочкой. Но Гарри ловким движением берет меня на руки и сам переносит через порог. Все происходит мгновенно. Я не успеваю ни о чем подумать, а мои губы уже касаются его рта, и мы оба застываем в пространстве прихожей. И странное чувство — мне не хочется двигаться дальше. Мое самое страстное желание сейчас — задержаться возле распахнутой двери на руках у Гарри, пусть и в подвешенном состоянии. Но нога предательски соскальзывает, упираясь во что-то твердое. Я держусь за плечи Гарри, чтобы не оторваться от него окончательно. А он переводит вторую мою ногу себе за спину. Теплые волны расходятся по всему телу. Я пытаюсь дышать глубоко, чтобы не захлебнуться в них. Очередной волной нас отбрасывает к вешалке, за которую я хватаюсь, как если бы по-настоящему тонула. Гарри рвет на мне платье, одновременно освобождаясь от собственной одежды… Получается, чтобы войти в новый дом, нужно, чтобы Гарри вошел в меня. Я обмякла и чувствую себя бесхребетной, как и висящая за спиной материя. Небывалое чувство растет во мне. Его внес Гарри, и теперь оно постепенно усиливается, распирая меня изнутри. Я ищу губами его губы. Взгляд упирается в высокий лакированный комод с зеркалом, в котором соединяются наши тела…
Я знаю этот дом уже достаточно хорошо. Огромная зала первого этажа. Здесь на кожаных креслах мы сливались с Гарри, когда он возвращался домой. И на лестнице с плюшевыми ковровыми дорожками в восемнадцать ступенек. И на высоких мягких стульях перед стойкой бара, только надо было заранее отодвинуть посуду. И что уж говорить о роскошной круглой кровати посреди спальни, где нам ничего не мешало превращаться в одно целое на всю ночь.