— Нет, нет, мы тебя проводим.
Час прошел незаметно, потому что я весь его просчитала по секундам. Только в конце меня сбили.
— Напомни, пожалуйста, Шуре, чтобы он посмотрел нам в городе кочергу.
— Кому? — я удивленно смотрю на Петю.
— Нет, ничего. Это я так, сам с собой разговариваю.
Они приехали!
Присутствие Петра и Павла оказалось очень кстати, иначе я бы совсем растерялась. Но они сразу подтолкнули меня к Саше, который вошел первым.
С порога, ничего не говоря, Саша обнял меня, и эти объятия были самыми желанными за последние три месяца, а то и за все время, что я живу здесь.
— А мы ездили тебя искать, — в дверях появился взволнованный Веня, и я перешла в его руки. — На следующий день справились у охранников насчет выписки. Они отвечали, что разговоров не было, чтоб тебя выписывать. Этот, твой, заезжал поболтать, и только.
— Поболтать? — я была счастлива и где-то в глубине души благодарна Гарри. Мой дом снова стал моим.
— А что ты в таком виде? — ребята меня оглядывали, словно в первый раз. — Сбежала?
— Ага.
— Умница! С приключениями небось? Ну потом расскажешь.
Мы выходим на дорогу, где стоит машина. Паша предлагает подержать открытой дверь, пока мы не устроимся.
— Не нужно, — отвечает Саша и добавляет: — Смотри, что у нас есть.
Он нагибается в салон и достает фонарик, уже светящийся. Обводит лучом автомобильные сиденья. Там теплая одежда для меня и пакет с едой. У Вени карманы брюк и рубашки набиты еще чем-то. Я натягиваю свой любимый свитер, усаживаюсь между любимыми мужчинами, и теперь все катится, как надо. По старой наезженной и надежной колее.
— Ничего по-старому уже не будет, — вскидывает голову Веня, снова приходя в волнение.
— Она же ничего не знает, — Саша вдруг тоже становится возбужденным, лихо крутя баранку.
— Ты же ничего еще не видела, — Веня ворочается в замкнутом пространстве, зажатый между мной и дверью. Потом не выдерживает, лезет в карманы и вытаскивает оттуда… деньги. В большом количестве! В огромном количестве! И все сотенные!
— Да что это?! — я хочу сказать, когда же придет конец моим потрясениям.
— Не успел вынуть, когда вернулись из города, — Вениамин аккуратно расправляет на коленях скомканные бумажки.
— Мы, как приехали, — подхватывает Саша, — сразу поняли, что возле дома кто-то был. Ну и давай звонить.
— Да что это? — другого вопроса мне не придумать.
— Это? Деньги, — с уверенностью отвечает Веня. — Шесть тысяч или семь. Я не пересчитывал.
— Венька Песню свою продал, — объясняет Саша.
— На радио?
— Бери выше. В большой город за воротами. По нашему радио передали, а там заинтересовались и купили права. Теперь раскручивают. Эх, заживем!
Саша ловко увернулся от машин, столпившихся почему-то в одном месте и перегородивших дорогу. Мы в три голоса затараторили о новом доме. О мечтах, которые доживали считаные дни.
— Мы слышали твой рассказ, — вспоминает Веня. — Я как будто второй раз все пережил. А в финале вообще слезы навернулись. Как это ты догадалась сделать такой конец?
— Да-да, — кивает Саша. — Тебе нужно писать. Будешь, как Венька, зарабатывать.
— Хорошо. Только не забудьте купить Пете с Пашей кочергу.
Нас заносит в перспективы, не кончающиеся до самого дома. С шумом вваливаемся в родные пенаты, уже несколько тесноватые для далеко зашедших планов. Не успела я переодеться, а Саша затопить печь, как зазвонил телефон.
— Сумасшедший день! — Александр подходит прямо с головешкой в руке.
— Сумасшедший дом! — смеется Веня.
— А, это ты? У нас все нормально, — Саша отнимает трубку от уха и говорит нам: — Это Петя. Наверное, хочет узнать, как мы доехали.
Я подхожу, но слышу из захлебывающейся трубки совершенно другое: «Беда! У нас беда!.. Пожар! Только что… Ася и Вика сгорели…»
Дом третий
Вдали и рядом
За окном дома. Всё одни и те же. Такие же, что были пять минут назад, и десять, и два часа. Порой и цвет не меняется, лишь оттенок — в одних больше серого, в других коричневого. Но элементы у всех абсолютно одинаковые, разве что в их расположении хозяева позволяют себе некоторые вольности. У кого крыльцо смещено в сторону, у кого крыша более пологая или цоколь помассивнее, а то вдруг возникнет впопыхах сколоченный флигелек или чердачный балкончик. Какое-никакое, а уже отличие. Но в общем ничего неожиданного. Это дома с коэффициентом ниже среднего. Из окна они кажутся такими маленькими, что даже удивляешься, как в них люди-то умещаются. Хотя и люди такие же маленькие. Их жилища удовлетворяют лишь самые примитивные желания. Прежде всего — желания выжить. Конечно, своеобразие и авторское самовыражение — это хорошо. Однако когда появляется возможность реализовать себя, почему-то начинаешь возводить тот оптимальный вариант, что и у всех, не лучше и не хуже. Видимо, люди, как ни крути, устроены одинаково. А цвет глаз и волос, форма носа или размер ноги являются не чем иным, как знаками различий, элементами узнавания. Идентификации, выражаясь языком научно-популярных журналов.