— Переделать на что? — не поняла я.
— На действительность! — не сдержался он. — Ваши фантазии никого не интересуют.
— Странно. Я думала, наоборот.
— Ничего подобного. Читателям нашей газеты нужна почва под ногами. Что они смогут вынести из вашей статьи? Полное крушение идеалов дома? К чему стремиться, сели кругом одни фантомы, дома-пародии, дома-призраки, не видимые невооруженным глазом? У вас же самой, насколько я знаю, вполне нормальный традиционный дом.
— Он только строится, — поправила я.
— Тем более. Попробуйте поизгаляться над ним, а не над нашими читателями. Увидите, как трудно жить вне реальности. Желаю успеха!
Разговор был закончен. Все прожекты снова оказались при мне, и, сколько я ни билась после над подгонкой их под действительность, ничего не выходило. Вернее, выходила безликая, скучная картина обыденности. Взгляни в окно — увидишь то же самое. Зачем же еще множить это на бумаге? Деньги мне выдали только через месяц. За репортаж с открытия нового заливочного цеха на алюминиевом заводе. В тот же день я зашла в отдел рекламы и дала объявление в рубрику «Продается».
«Продается дом из битого кирпича, два на четыре, с печью, верандой и деревянным сараем. Возможна реконструкция на месте». И наш телефон.
Объявление — не статья, в нем все коротко и ясно. И оно означает только одно — что мы въезжаем. Первый этаж с перекрытием готов, и в одной из комнат вставлено окно с двойными рамами. Оно обошлось нам в двести рублей, но зато теперь мы будем любоваться на зиму сквозь герметично запаянное стекло. Вся мебель из старого домика легко разместилась в двадцатичетырехметровой комнате. Широкий плацдарм трехспальной кровати и диван с этажеркой встали по обе стороны от окна. Платяной шкаф, развернутый поперек, отгородил спальное пространство от импровизированной гостиной, в правом углу которой кухонный стол с плитой и холодильником. Над ними посудные и продуктовые полки. Между этим хозяйством и диваном — тумбочка, увенчанная телевизором. Рядом табурет с телефонным аппаратом. Напротив у стены круглый стол, в дни праздников свободно выдвигающийся в центр комнаты. Возле него слева посудный шкаф, и у самой двери вешалка. Вся остальная территория дома по причине беспрепятственного сообщения с внешним миром пока являлась нежилой.
Новоселье выдалось тихим и скромным. Не по сервировке стола, а по количеству присутствующих. К наемным рабочим, всяким Борям и Васям, мы не очень-то привязались, потому и не приглашали. Петя с Пашей спешат закончить первый этаж нового дома, который они взялись возводить по нашему примеру. Он, конечно, не такой масштабный, с фундаментом шесть на четыре, но тоже двухэтажный. Сейчас они подходят к потолку и работают даже по ночам, чтобы с наступлением холодов не остаться на улице, потому что старый дом они уже продали. Как и мы. Мы на вырученные деньги приобрели маленькую комнатку в нижнем городе. Туда и съехала Ася. Официально она жилье снимает и платит нам. А мы ей. За услуги в строительстве и оформлении интерьеров. Михаил с Соней и Кирой разошлись. Причем на три стороны. Расходились они долго и мучительно, со скандалами и многократным дележом имущества. Сейчас где-то строятся. Каждый независимо от другого, и все вместе отдельно от нас.
Их раздоры укрепили меня в желании держаться крепче за свое окружение. Но сегодня оно меня не радует. Так тихо у нас никогда еще не было. Может, это оттого, что звук рассредоточивался в непривычно большом объеме? Я не узнавала ребят. Они не шутили, не смеялись, а молча жевали курицу и выглядели такими одинокими. Как и мне, им было неуютно в доме. Передо мной смешивались целых два дома — хорошо знакомая, трогательная мебель старого распирала грубые кирпичные оболочки будущего. И непонятно было, что победит.
Мы сидели втроем за круглым обеденным столом и машинально потребляли заготовленные по этому случаю кушанья. Ася присоединилась только под вечер. Автобус не приехал, и она прошла от города пешком. С ее приходом все снова уселись за стол.
— Я вот что думаю… — начал Александр, вытирая рот салфеткой. — Зря мы все-таки взялись такую махину раскручивать. Нам ее не осилить. И деньги кончаются.
Я приуныла. Для меня это новость, что кончаются деньги. Я думала, в этом смысле мы стабильны. Смотрю на Веню. Что он скажет?
— Подумаешь, деньги! — изрек Вениамин. — Сегодня нет, завтра есть, — он взмахнул рукой. — Этот дом не понравится, построим другой.
— То есть как другой? — не выдержала я. — К этому с трудом привыкаешь.
— Не ссорьтесь! Дом — это не главное, — подала реплику Ася. — Вот у меня, например, его нет. А я, как видите, живу. И не жалуюсь.