Мы ночуем на верхнем этаже. Еще никогда я не жила так высоко. Наш дом действительно получился высоким. Есть даже чердак. Правда, до сих пор не обустроенный, как и погреб. Но мы так мало живем здесь, и у нас не скопилось еще столько лишних вещей, для которых требовались бы подсобные помещения.
— Ну как, ты довольна, что у каждого отдельная спальня? — Саша с Веней пришли пожелать мне спокойной ночи.
— Да. Мне больше всего нравится, что мы на втором этаже. Так здорово спать, оторвавшись от земли на пять метров.
— Но наша комната в городе тоже на втором этаже, ты забыла?
Это правда. Но мы все равно в ней не живем. С тех пор как съехала Ася, комната пустует.
— Я ночую в ней иногда, — говорит Саша.
— Как же там спать, в этой живопырке, — удивляюсь я, — с одной раскладушкой и тумбочкой?
— Ничего, в будущем купим комнату в большом городе, — обещает Саша. — Где-нибудь поближе к студии звукозаписи. Или к банку.
— Я как раз хотела поговорить с вами на эту тему.
— По поводу комнаты?
— Нет, по поводу работы. В общем, я решила уволиться из газеты.
— Зачем? — недоумевает Александр. — Тебе же всегда хотелось писать.
— Хотелось, но не так… — начинаю я, но чувствую, что продолжать не стоит.
— Как знаешь! — Саша направляется к выходу. — Спокойной ночи!
И плотно прикрывает за собой дверь.
Вероятно, я делаю что-то не так. Стою на остановке автобусов у развилки и снова прокручиваю в голове предстоящие события. Подошел автобус, а я все еще медлю. Наблюдаю, как заполняют салон другие, беззаботные люди, довольные уже тем, что дождались. Водитель объявил об окончании посадки, и я наконец запрыгнула на подножку, зажатая между чей-то спиной и дверью.
Ворота нижнего города. Остановка. Одноэтажное серое здание «Местной правды». Все как в тумане. Главный редактор с притворной досадой чуть приподнялся в кресле в ответ на мою просьбу об увольнении.
— Жаль! У вас только начало получаться. Могли бы стать неплохим корреспондентом.
— Неплохим меня не устраивает.
— Что ж, думаете стать хорошим писателем? — скривился он в усмешке — С вашим-то чувством реальности?
Выхожу на улицу вся красная. Отступать теперь некуда. Только вперед. За следующие ворота. Я прошла по узкой кривой улочке, с которой началось мое знакомство с этим городом. Тогда меня вел Гарри. Удивительно даже, как все изменилось со времен того злополучного визита. Не город, конечно. Дома остались прежними. Вот площадь с белым зубастым зданием. Теперь-то я знаю, что это театр. Мы были в нем втроем пару раз. Вышла на широкий проспект, словно конфета обернутый яркими фантиками реклам. Тенистый бульвар, скрывающиеся за деревьями горожане. Я тоже их избегаю. Массивная дверная ручка не поддается, и я даже не соображу, в какую сторону нужно дергать.
— Извините! — басит высокий сутулый господин, который, выходя, задел меня дверью. — Вам сюда? — он учтиво придерживает дверь.
— Мне… нужна проза, — я стараюсь быстрее миновать его вытянутую шлагбаумом руку.
— А, отдел художественной литературы? Это второй этаж.
— Спасибо! — я ныряю в темный проем лестницы.
Отдел художественной литературы — вот как оно, оказывается, называется. Об коленки бьется полиэтиленовый пакет, в нем сложены все мои художества, включая и последнее описание дома под заголовком «Мой стиль». Кабинет беллетристики нашелся сразу, как только я повернула с лестничной площадки в длинный, пропахший дымом, коридор.
Стою перед дверью. Мну полиэтилен и ругаю себя последними словами за то, что так ярко вырядилась. Красный свитер, светлая кожаная куртка, бордовые полусапожки. Кроме того, глаза подвела и губы намазала. Хочется снять с себя все лишнее. А лучше — поставить пакет под дверь и тихонько уйти.
Уже несколько раз в кабинет входили и выходили люди, бросая на меня косые взгляды, не всегда любопытные. Кто-то предварительно стучал, кто-то сразу распахивал дверь. Я пытаюсь обнаглеть настолько, чтобы хотя бы раза два стукнуть. Я же ничего не теряю. У меня и так ничего нет. Вернее, есть дом и коэффициент. Но не отберут же все это, в конце концов. Могут только повысить. В крайнем случае оставят на прежнем уровне. Вот Веньке хорошо. Он не подпирает спиной стенки.
— Вы кто? — сразу несколько голов поднимаются и поворачиваются в сторону двери, из-за которой я выглядываю.