— Вы по поводу работы? — осведомляются слева.
В это время я с ужасом вспоминаю, что забыла постучать. И что теперь делать? Я пожимаю плечами.
— Какой у вас уровень?
— 045150, — но такой был вчера, а сегодняшний я не догадалась узнать.
— Низковат. Мы берем начиная с пятидесятитысячного.
Вот и все. Что теперь? Приходить, когда будет пятидесятитысячный, или больше не появляться вообще? Асфальт уходит из-под ног… Похоже, весь город вознамерился вбиться в подошедший автобус. Уже вечер, и раздраженные, разгоряченные толкотней люди желают добраться домой с работы. Только я возвращаюсь с безделья. Мне наступают на ноги, придавливают спиной к поручням, мнут мои бумаги.
— Пройдите к окну! — вдруг гаркнули в самое ухо.
Еле протиснулась. Еду, посматриваю поверх голов в окно и репетирую предстоящий разговор с ребятами. Да ничего я им не скажу. Нечего говорить. Сама как-нибудь решу, что дальше делать. Мы проехали уже оба города и мчимся по шоссе. Народу поубавилось, даже освободилось рядом место, куда я и уселась с никчемным пакетом на коленях. Не успела устроиться поудобнее, как заметила на автобусной остановке женщину, невероятно похожую на Асю. Вот с ней бы я могла поделиться. Одной мысли было достаточно, чтобы я рванула к выходу и выскочила, прежде чем автобус тронулся.
— Ася! — крикнула я в расходящуюся толпу.
Обернувшаяся девушка оказалась вовсе не Асей — даже ничего общего с Асей. Но не это раздосадовало меня, а забытый на сиденье пакет с моей прозой. Орать вслед набирающему скорость автобусу? Бежать за ним? Ловить попутную машину? Я ничего не стала предпринимать. Дождалась следующего и поехала домой. Тем лучше. Значит, с этим действительно покончено. Значит, можно целиком посвятить себя дому.
Каждое утро я начинаю с того, что хлопочу по хозяйству. По сути, нет на свете ничего, что бы я любила больше дома. Он меняется ежеминутно, даже будучи уже законченным. И не перестанет меняться никогда. Это не похоже на грубое расползание придуманного мной безумного лабиринта. В реальном доме все живет жизнью человеческого организма — перекачивается кровь, запасается тепло, уничтожаются шлаки, и происходит беспрерывное обновление клеток. Мы тщательно убираем все комнаты, покупаем для них новые полезные и забавные вещицы, обставляем, переставляем, подстраиваем, украшаем. Я ложусь в одном интерьере, а встаю в совершенно другом — по свету, по запахам, по настроению вещей, по раскрытой книге на прикроватном столике.
Мой дом всегда полумечта-полуреальность. Он самое реальное, что есть, и самое несбыточное в смысле того, что еще хочется в нем иметь. И никакие рассказы не затмят притяжение тела к его теплу и гармонии. Собственно, дом — это и есть мое тело. Его стены — это моя кожа, его окна — мои глаза, его комнаты — мои руки и ноги. А мужчины, словно земля и небо, держат его с двух сторон. Саша — земля, а Веня — небо. И я посередине. Я — дом. Я всегда чувствовала, что он женского рода. Потому у девочек он сгорел от переизбытка женского начала, а Соня с Кирой не поделили на самом деле не Михаила, а дом. И вообще… К черту весь этот лиризм! Я больше не собираюсь его записывать.
Стучу по деревянной доске ножиком. Нарезаю лук. Рука онемела от однообразных движений, не говоря уже про слезы. Нужно будет завести овощерезку. Веня в третий раз отправился на машине за продовольствием. Так много готовки у нас никогда не было. Мы готовим прием. Столы на сорок девять посадочных мест, с десяток фаршированных гусей и уток, лонбрикон со спаржей, студень из осьминога, пирожки с ревенем и яблоками, цикрюли в банановом соусе, холодные морсы, горячий шоколад, вино, шампанское… Ребята исколесили весь город вдоль и поперек в поисках лучших продуктов. Кто-то говорил, в полутора часах езды от вырубленного леса тоже есть город. Мужчины смотались туда, набрав в новых магазинах еще больше экзотической снеди, бóльшую часть которой я в жизни не видела.
Прием состоялся в среду. Само прибытие приглашенных было растянутым и торжественным, поскольку каждого нового гостя выходили встречать толпой все предыдущие. Лимузины с трудом умещались на свободной от посадок территории. Приехала Ася. С двумя мужчинами, друзьями, как она их представила. Оказывается, они втроем уже давно колесят по свету на приземистой спортивной машине ярко-красного цвета.
У меня тоже все новое. Темно-синее бархатное платье и туфли под цвет него. Но каблуки не такие высокие, как на приеме у Гарри. Да и ощущения совсем другие. Я чувствую себя полной хозяйкой этих вин и коктейлей, из которых сама выбираю, кому что предложить. Заодно знакомлюсь с гостями. Они совершенно разные: доброжелательные и серьезные, в официальных костюмах — Сашины, веселые, общительные и яркие — Венькины. Сугубо моих нет ни одного, потому что Ася и Петя с Пашей — общие. Последние, судя по всему, сильно смущены, хотя и вполне на уровне — приличные костюмы, галстуки, запонки и все такое. Но Петя сказал, что больше всего боится, если кто-нибудь спросит его про индекс.