— Не знаю. Наверное, собираться, — упавшим голосом произносит он.
Перевожу взгляд на Сашу.
— Ну уж нет! Со мной этот номер не пройдет!
Через секунду мы уже слышали его грохочущий топот по ступеням лестницы и вдоль второго этажа в правое крыло.
— Куда это он? — мы с Веней переглянулись.
— В залу? Что ему там делать?
— Наверняка уж не в бильярд играть и не в покер.
— У него там оружие.
— Бежим!
Мы проделали тот же путь, что и Саша, и столкнулись с ним в верхнем холле. Он уже возвращался, и не с пустыми руками. В правой сжимал револьвер. Одна из старых моделей, тем не менее в хорошем состоянии, как и вся его коллекция, и наверняка заряженный. Веня хотел поймать Сашину кисть, однако тот ловко увернулся. Переубедить Сашу всегда было непросто.
— Не глупи! Ты сделаешь еще хуже.
— Куда уж хуже! Все отбирают, а ты уж смирился. Только на меня и кидаешься, а против них лапки сложил. А я не хочу…
Я не помогала ни тому ни другому. Сашка действительно глупил, но было что-то живое, хоть и отчаянное, в этой глупости. Он вывернулся из Вениных рук, юркнул мимо меня и оказался возле лестницы, по которой чуть ли не кубарем скатился на первый этаж. Нам ничего не оставалось, как так же быстро спуститься. Сторожа по-прежнему стояли у дверей, ни шагу не сделав в сторону при виде направленного на них дула.
— Если вы сейчас же не уйдете, — процедил им Александр, — я за себя не ручаюсь!
— Вы и так за себя не ручаетесь. Устроили цирк, вместо того чтобы достойно принять наши условия.
— Ах цирк, да?! Сейчас будет вам настоящий цирк!
— Саша, не надо! — кричу я, но уже не слышу собственного голоса.
Саша выстрелил в упор в того охранника, что стоял ближе… Однако не произошло ничего, если не считать неловкого вздрагивания жертвы. Страж осмотрел дырку, образовавшуюся на его кожаном облачении, и брезгливо смахнул с нее порох. За первым выстрелом последовали еще и еще, пока не закончились патроны. Ситуация не менялась. Только прибавлялось дымящихся отверстий на казенной одежде.
— Итак, вы все сказали? — спросил тот, кому досталось больше всего дырок. — Соблаговолите выйти через десять минут.
— Вы же обещали пятнадцать, — заикнулся Саша, ошарашенный и оглушенный. Он стал еще хуже понимать, что происходит.
— Сами сократили себе время.
Как по сигналу, охрана развернулась и вышла. Мы остались одни. Один на один с бедой и домом, который, по сути, и явился ее источником. Я открываю рот, но все слова куда-то подевались, и такой ажиотаж мыслей в голове, что никак не выбрать одну-единственную, самую главную.
Что станет с домом?.. В каком направлении мы должны идти?.. Как оповестить друзей о нашем уходе?
Ни на один из вопросов мы не знаем ответа.
— Это все, ты понимаешь — все! — твердит Веня, отрешенно оглядывая стены.
— Почему же так быстро?
— Тебе объяснили. Мы достигли миллиона… Не нужно было так активно строиться.
— Ты меня упрекаешь?! — подал голос Саша и снова слишком громко: — Откуда я мог знать? Вы не меньше меня хотели обновлений. Разве не ты первый решил соорудить себе отдельный дом?
— Я никого не упрекаю. Нам всем вместе следовало задуматься о том, что существует за чертой миллиона и существует ли что-нибудь вообще.
— Думаешь, у других происходит иначе? — Саша опять завелся. — Считаешь, Петя с Пашкой никогда не упрутся в этот злосчастный коэффициент? Или Ася, которая упорно избегает домов и всяческого накопления?
— Наверное, и они дойдут. Но это слабое утешение.
— Я тоже о них вспомнила, — говорю я. — И позавидовала всем, у кого коэффициент очень низкий и дом маленький… Значит, мы расстанемся?
— Кто тебе сказал? Про отношения они ничего не упоминали, следовательно, это не их дело.
— Разумеется, они не вправе. Отнять можно что-то неодушевленное, бессловесное, безропотное. Но людей друг у друга — кто посмеет… Подожди, я еще найду на них управу! Обращусь прямо в правление. Я… Они у меня попляшут… на балу. Дайте только выйти.
— Саня, остынь. Сейчас действительно выйдешь. Навсегда.
Прощаться, прощаться… Мы заново отпирали двери, обходили комнаты. Я стараюсь коснуться всего самого любимого. Но этих вещей так много! Ребята уже в другом помещении. Я не хочу отставать.
Боюсь остаться одна, словно они могут запереть меня здесь, забыть, покинуть. Веня включил музыку.
— Не надо! Выключи! — умоляю я.
— Мы с Саней превратимся в нищих, и ты перестанешь нас любить, — он обнимает меня за плечи.
— Я сама стану нищая. И некрасивая.