Весь следующий день занимаюсь просушкой дома. Повторно расстилаю траву, перекладываю, переворачиваю. С неба сгинули последние облачка, и если такая погода продержится до заката, мой дом быстро просохнет и снова примет опрятный вид.
Я сижу, ноги, естественно, наружу, шевелю траву и загораю. Невольно вхожу в состояние зажиточных домовладельцев, обычно глазеющих на меня из своих хором.
— Заходите в гости, — говорю я вместо них самой себе.
А дальше? О чем они могли бы мне поведать? Чем угостить? Уж точно не похлебкой. Расслабленность и умиротворенность. Меня совсем разморило от тепла и яркого света, даже задремала, скрючившись в своей скорлупке.
— Неудобная поза, не правда ли?
Я открыла глаза, но яркий свет не потревожил их. Высокий статный мужчина стоял передо мной, заслонив солнце.
— Да, — согласилась я.
— Давно здесь живете? — лица я не видела, но голос показался приятным.
— Да.
— Одна? — судя по всему, уходить он не собирался, пока не задаст все вопросы.
— Да, — опять вырвалось у меня.
— Глупый, конечно, вопрос, — он засмеялся, но как-то неловко.
Я не знала, как вести себя дальше, и едва удержалась, чтобы не выпалить «да» еще раз.
— Мне тоже выделили квадратный метр, — наконец объяснил он, — и предложили самому найти для него место. Вот хожу выбираю, где бы пристроиться.
— Да, — ляпнула я и стиснула зубы.
— Что «да»?
— Я говорю, трудный выбор.
— Да-а, — протянул он и засмеялся, на этот раз более естественно.
— Значит, мы с вами соседи, — заключила я, выбравшись из шалаша.
Я встала рядом и принялась разглядывать его, точь-в-точь как это делают беспардонные прохожие. Это был, как я уже отметила, высокий мужчина, черноволосый, приятной или, во всяком случае, не отталкивающей внешности. Из одежды на нем лишь едва держалась обветшалая набедренная повязка, но в общем виде, бодром голосе и горящих глазах угадывалась решимость немедленных действий. Я позавидовала его длинным ногам и хорошо развитой мускулатуре. С такими данными он не один и не два раза сможет сразиться с лопатой и в скором времени обгонит меня по коэффициенту.
— Везет вам! Вы такая худенькая и невысокая. А я даже не представляю, как умещусь на одном квадратном метре.
— Ничего, купите себе второй, — успокоила я.
— Правда? Это возможно?
— Более того, реально. Какой у вас сейчас коэффициент?
— Коэффициент? Что это за зверь такой?
— Ну, уровень жизни, статус, индекс, называйте, как хотите.
— У меня, наверное, нет никакого коэффициента.
— Есть. Он у всех есть. У меня, например, — 000002. А у вас, стало быть, 000 000, раз ничего нет.
— Почему же ничего? У меня есть имя.
— Какое?
— Александр. А вас как зовут?
Я назвала свое. Действительно, стало легче разговаривать, обращаясь по именам, а не индексам. Мне понравилось его имя. Я была рада знакомству и еще тому, что появилась возможность выступить в качестве старожила и хоть кому-то объяснить ситуацию раньше надзирателей.
— Вы сказали, можно купить еще один участок, — продолжал спрашивать Саша.
— Да, он стоит рубль. А вам что, ничего не объяснили?
— Нет. Я как раз шел за объяснениями. Мне сказали пока выбрать дом, — он помолчал, разглядывая мой шалаш. — А ваш симпатичный. И от дороги недалеко. Можно зайти? Не волнуйтесь, я только прикину, как мне придется располагаться на такой маленькой территории.
— Заходите.
Я пригласила его в гости. Саша нагнулся и вошел. Потом развернулся, очень осторожно — я видела, как он боится задеть стенки, — и сел на подсушенную траву, упираясь пятками в самый край дома, так что пальцы зависли над дорогой. Лицо его выразило явное удовольствие, и осмотр шалаша продолжился. Складывалось впечатление, что покидать его он не спешит. Лишь немного подвинулся, когда я тоже влезла внутрь и села рядышком. Места хватило, и мы сидели и болтали о том о сем: о погоде, об одежде, о будущих перспективах строительства и о том, как убийственно точно рассчитано все в этом мире.
Доска
Мы зарегистрировались и оформили наши отношения с домом. Сашин участок присоединили к моему, с противоположной стороны от дороги. Таким образом, дом увеличился вдвое, и у него началась новая жизнь. У меня тоже. Правда, пришлось немного потесниться и не раскидывать руки, зато стало возможно вытянуть ноги и лечь наконец свободно. Пожалуй, это было самым существенным приобретением за все время. При одной только мысли, что больше никогда не надо скрючиваться, я впадала в экстаз и принималась описывать переживаемое состояние, при этом размашисто жестикулируя. И порой так увлекалась, что шалаш шатало из стороны в сторону. Саша тревожился за дом, у него уже зрели новые планы его благоустройства. Мы обсуждали и спорили, растянувшись в пределах участка, и наслаждались перспективами. Перво-наперво требовалось удлинить шалаш, чтобы нас не заливало дождем.