Сколько времени я провела на обочине? Не считала. Можно считать шаги. А когда никуда не идешь? Хотя именно сейчас я иду — возвращаюсь из кустов привычным маршрутом. И надо же так случиться, что Веня с Сашей уже дома. Значит, я все-таки пропустила их приход, который ожидала бог знает сколько. Но от этого наша встреча не становится менее радостной.
— Куда ты ходила? Мы тебя давно уже ждем, — Саша идет мне навстречу, распахивая руки.
— Я вас дольше ждала. Ты не представляешь сколько! — я ныряю в его объятия и чувствую, что наконец-то дома.
— В кустах небось была, — Веня тоже рядом, обнимает нас обоих.
— Угадал!
Я хлопаю его по макушке, он уклоняется и награждает меня звонким поцелуем в шею. Смотрю на своих ребят. Они ничуть не изменились — такие же живые, улыбчивые и родные. Мы толкаемся, возимся на дороге, шутим, не переставая. Как можно было подумать, что они не захотят вернуться! Да они с ума посходили от счастья, очутившись вновь в этих стенах. Мне даже становится немного стыдно, я прекращаю резвиться и захожу в дом. Ребята идут следом, потирая руки.
— У нас все по-старому, — замечает Веня, а Саша словно отвечает:
— Скоро по-новому будет.
— Ну, чем ты занималась без нас? — обращаются они ко мне.
— Считала до восьмисот пятидесяти четырех.
— И как, успешно? — Саша не мог не засмеяться.
— Не всегда.
— Кстати, мы никогда не видели здесь ни восемьсот пятьдесят третий, ни восемьсот пятьдесят пятый дома, — Веня забирается с ногами на кровать. — Так что у нас пока нет соседей.
— Зато есть друзья, — напоминаю я.
— Точно. Как, кстати, они?
— Нормально. Все живы. Деньги зарабатывают.
— Пойдем завтра в город, проведаем… А помните, как Паша говорил: «Хоть полкопейки бы получить?»
— Они сейчас много получают. Копеек по пятьдесят.
— По пятьдесят копеек?! — Веня сорвался с места. — А теперь смотри!
В руках у него оказался бумажный пакет. Он расчистил для него край кровати и осторожно начал разворачивать. Пальцы слегка дрожали. За шершавой оберткой открылись еще какие-то бумажки — небольшие прямоугольные разных цветов, как полоски наших свитеров, только тусклее. В толк не возьму, что такого интересного в этих клочках.
— Да ты читай, читай, — предвосхитил мое недоумение Александр.
«Десять рублей», — прочла я на синей. И подобных ей было много. Пять рублей стоила зеленая, рубль — бледно-розовая. А еще попалась одна желтая, на которой значилось крупными буквами: «Двадцать пять рублей».
— Неужели эти бумажки стоят таких денег? — изрекла я.
— Чудачка, это и есть деньги. Наш заработок.
Теперь я кое-что припоминаю. Иногда на рынке появлялись подобные шуршащие обертки. Я думала, это упаковки чего-нибудь мелкого — гвоздей, например, или спичек. Но я вспоминаю также, что крутились они всегда возле крупных вещей — цельного шкафа с резными ножками, холодильника или радиоприемника… Так, значит, деньги?
— Сто восемьдесят рублей. Ровно. А это… — Веня разгладил бумажную оболочку. — Это календарь для отсчета времени. Смотри, мы сейчас здесь.
Его палец остановился на цифре «1» под жирным заголовком «Июнь».
— Правильно, что ты свинью убрала. Календарь вместо нее повесим.
Саша уже прижимает лист к стене. Он довольно большой и очень хорошо оживляет наш интерьер буквенно-числовым узором на белом фоне. Правда, почти половина цифр уже зачеркнута. Веня достает из кармана обломок грифеля — видимо, это и есть орудие уничтожения дней.
— Зачеркивая каждый прожитый день, можно контролировать течение времени, — поясняет он.
— Да, теперь есть возможность планировать нашу жизнь, — вторит Саша. — Сегодня только передохнем с дороги, а завтра с утра за работу.
— За какую работу? — недоумеваю я.
— За нашу. Будем строить новый дом. Кирпичный. Как, годится?
— Еще бы!
— На все про все у нас три месяца, — Саша разглядывает числа. — В крайнем случае, четыре.
— А я все-таки сбегаю сейчас, зарегистрирую участки, — Вене не усидеть в тесной оболочке нашего почти уже прошлого.
— Деньги не забудь! — Саша отсчитывает от хрустящих банкнот четыре штуки: по десять, пять и две по одному рублю. Итого семнадцать. — Нам нужно восемь квадратных метров под дом, — объясняет он, а мне все не верится.
— Значит, у нас действительно будет настоящий дом?
— Ты же и этот называла настоящим, — усмехается Саша. — Да и шалаш, помнится, тоже.
— Я и не спорю. Квадратный метр пустой земли когда-то был для меня неоспоримым домом.