А нас работа не очень интересует. Мы и так при деле. И при деньгах. Саша сказал, что к первому июля фундамент будет готов и мы займемся укладкой кирпичей. Для чего предварительно был приобретен мастерок за пятьдесят копеек. Немного погнутый, но сойдет. Оставалось набрать кирпичей побольше.
Веня и я бредем по дороге, толкаем тележку, доверху груженную кирпичами. Она настолько тяжелая, что даже через мелкие камешки ее нужно переваливать. Эта дорога меня утомляет. В последнее время любая поездка в качестве тягловой силы вызывает во мне протест. Иногда кажется, что я на общественных работах. Причем бесплатных. Мы проводим на этой дороге все дни напролет и лишь ночью бываем дома. Я уже забыла, сколько досок в нем не хватает. А выдранные так и валяются посреди нового участка — недосуг приколотить их обратно. Да и сил нет. У меня перед глазами одни кирпичи, неестественно одинаковые, грязно-оранжевые, некоторые расколоты на две или три части. Когда-то они уже были домами, потому и стоят дешевле, по четыре копейки за штуку, а на тележку помещается штук по пятьдесят. Кирпичи уже забили все пространство под кроватью, на кровати, под печкой, за печкой, на столе, на полке и на крыше. Даже подушки у нас нынче кирпичные. А мы продолжаем возить, еще и еще. Пришлось купить дополнительный квадратный метр, справа от домика, и складировать их там. Опасно, конечно, оставлять без присмотра. Поэтому мы с Веней спешим как можем. Саша еще в городе. Консультируется по поводу устройства печи.
— Подожди! — Веня вдруг остановился.
Я думала, он просто отдыхает, но он уставился на чей-то участок. Стоит и смотрит, не сводя глаз. Как-то даже неприлично. На двух квадратных метрах копошатся две девушки. Сразу видно, новенькие, с самым что ни на есть низким коэффициентом. Почувствовав на себе Венин взгляд, они еще больше пригибаются к земле, вжимая голову в плечи. Я подталкиваю его в бок.
— Давай отъедем немного. У пустого места отдохнем.
— Подожди! — Веня оборачивается ко мне. — Как же я забыл? Надо же, целых два года не вспоминал.
— О чем?
— Это же мой дом. То есть, конечно, бывший мой.
— Тот самый, от которого ты ушел под забор?
— Совершенно верно.
— Но как ты узнал его посреди этой пустыни?
— Сам не понимаю. Мы столько раз проходили мимо, и хоть бы екнуло. А теперь… я словно посмотрел другими глазами. Может, из-за того, что здесь появились люди. С ними вернулись и чувства.
Во все время нашего разговора девушки сидели, не шелохнувшись, и выжидающе смотрели на нас.
— Все хорошо, — успокоила я их. — Мы не смотрители и не собираемся ничего отнимать. Просто отдыхаем, — я киваю на кирпичи.
Девушки слабо улыбаются. Веня трогается с места. Он идет слишком быстро, нервно толкая перед собой тачку. Он сосредоточен. Ему тяжело. Я это чувствую.
— Давай шаги считать, — пытаюсь отвлечь его.
— Давай, — откликается он и еще сильнее морщит лоб.
— Ты считаешь?
— Да.
— Не ври. Я же вижу, ты о своем думаешь. Считай вслух.
— Один, два, три, — послушно произносит он, но совершенно не в такт собственным шагам.
— Четыре, пять, — стараюсь я придать ритм.
Постепенно это захватывает нас. Мы считаем нараспев, уже не заботясь о правильности исчисления. Главное, попасть в такт. Шаги плавно переходят в мелодию, которую Веня выводит первым голосом, воодушевленно и весело.
— Ух ты! Можешь повторить?
Веня повторяет, присовокупив к мотиву еще несколько цифр-созвучий. Мы лихо толкаем тележку, упиваясь собственной песней, и скоро докатываем до самого дома.
— Надо бы закрепить, — Веня, бросив поклажу на дороге, сразу же юркнул в дом. — Где наши деньги?
— Под календарем.
— Нет, не бумажные. Монеты. Те, что со сдачи остались.
Мы принялись искать по всем углам, но в этих кирпичных нагромождениях не так-то просто что-нибудь найти. Мы разворошили весь дом, пока не вернулся Александр. Деловой и довольный.
— Узнал, как печку класть, — с порога объявил он, но тут же изменился в лице, столкнувшись с непредвиденным погромом. — А что вы ищете?