Хотя быть может это хозяин дома, после долгого отсутствия, который оказался слишком добр, чтобы потревожить сон незваного гостя. Но обход дома, что снаружи, что изнутри показал отсутствие чьих-либо следов. Данный факт не только успокаивал, а тревожил ещё больше, к тому же дверь закрывалась изнутри на засов и её невозможно отворить снаружи, разве что выломав.
Тем не менее утренние страхи ослабли по мере того как я занялся домашними делами. Но за завтраком еле заставил себя съесть пару ложек, видимо тревожное пробуждение отбило аппетит. Однако, как только уселся возле камина, нашлось иное объяснение этому. Не смотря на жаркое пламя, меня бил озноб. Крайне раздосадованный не вовремя подступившей лихорадкой, я спустился в подвал в поисках каких-либо лекарственных трав.
Что-либо похожее на лекарства не нашлось, даже каких-либо настоек. Настоек что делают дабы сохранить больше пользы в травах или стремясь под благовидным предлогом отхлебнуть горячительного, особенно те у кого с совестью получше и им требуется оправдание своего пьянства, если не перед людьми, то перед собой. Но как видно хозяин дома был человек не пьющий и обладал отменным здоровьем, в отличии от меня.
Вдруг, сверху едва слышно проскрипел пол (потолок для подвала). Тихий скрип повторился несколько раз, как если бы кто-то осторожно прошелся по первому этажу, некто кто хотел скрыть свое присутствие. Подобный тихий звук был услышан лишь из-за абсолютного неподвижного состояния, в котором, к моему счастью или не счастью, пребывал в тот момент. Могильный холод прошел по спине, ибо я был полностью уверен, что это ни хозяин, ни кто-либо другой, так как точно помню как запер дверь. Быть может я сошел с ума, спятил от лихорадки. Хотя это вряд ли, но тогда что за жуткая тайна скрывается в этом проклятом доме, что это за хозяин, который оставляет жилище открытым, не говоря о том, что строится в такой дали от людей. Если и до этого оставались сомнения кинуться прочь, как можно дальше от этого места, то теперь они рассеялись. Нужно бежать отсюда, пускай сожрут дикие звери или прикончит лихорадка в осеннем лесу. Всякая известная беда лучше неизвестной напасти. Лучше умереть, зная от чего, чем мучатся терзаемый невыносимым ожиданием смерти неизвестно от чего.
Я быстро поднялся наверх, кинулся к двери и остолбенел, зажав ручку двери. За дверью слышалось звериное рычание и скреб когтей об дверь. Ступор прошёл лишь, когда мои пальцы побелели словно снег. От былой решимости не осталось и следа. Как же близость смерти заставляет полюбить жизнь. Теперь, столкнувшись с реальной опасностью, я быстро переменил мнение. Пускай меня и страшит таинственность этого жуткого места, но она еще не причинила вреда, не считая морального потрясения. Кто знает, может и не случится здесь ничего страшного, а вот волки расправятся со мной в два счёта. Нет уж, теперь я выбираю призрачный шанс на спасение, лёгкому избавлению.
Страх придал новых сил, а желание остаться в живых как ничто мотивировало действовать для спасения своей жизни. Я притащил кровать, припер им дверь, перед этим заколотив доской поперёк. Заколотил и окна. Так как в доме не было ни инструментов, ни какого-либо стройматериала, приходилось всё делать из того, что есть. В дело пошли разломанная мебель, перила лестниц, даже часть обшивки дома и пол. Гвозди приходилось вынимать из тех же досок, а молотком служили кастрюли и сковороды. Удивительно насколько стойким и упорным становишься, когда на кону стоит твоя жизнь. Чем больше трудился, тем сильнее дорожала моя жизнь в собственных глазах и если смерть придёт торговаться за неё, я был уверен - я отдам её только за самую высокую цену.
Темная ночь спустившаяся на улице, не давало разглядеть обстановку за окном. Но я каждую секунду благодарил бога за то, что эти ужасные звери не ворвались сюда через окна. И к тому времени, когда закончил укрепления шум снаружи уже утих. По мере того как успокаивался, всё сильнее вновь начинал чувствовать лихорадку. Тело до селе движимое только, быть может страхом, ломилось от боли. Явная опасность притупляла боль и жар, однако теперь, оказавшись в безопасности тело вспоминало о проблемах менее важных.
Чем дольше сидел без дела, тем сильнее охватывало отчаяние. Время от времени беспокойная дрема прерывалась резкими пробуждениями. Излишняя тревога не давала нормально уснуть, а лихорадка должным образом бодрствовать. Поэтому я заставил себя искать выход из отчаянного положения.
Снаружи поджидала смерть, но и здесь нельзя оставаться. Хозяин не придёт, если он есть вообще. "Если он есть" от этих слов дрожь пробирала по спине. Страшно было думать, что хозяин задерживается или вовсе с ним беда и поэтому не сможет вернутся, но мысль, что у этого дома вовсе его нет и визит другого человека невозможно в принципе, страшила вдвойне. Не только страшила, а вбивало в панику и отчаяние, ведь теперь единственный человек, кто сможет мне помощь это я сам. Никто не придёт, никто не спасёт, не произойдёт чуда, надо брать судьбу в свои руки.