Сквозь толпу протискался средних лет господин в одежде священника и подошел к умирающей, пришедшей на несколько минут в себя. Он причастил ее и стал читать отходную молитву.
Под влиянием торжественности этого религиозного момента мужчины обнажили головы, а женщины, сложив руки, молились. Уста умирающей, также сложившей руки, медленно шевелились при словах пастора. Дыхание ее замедлялось, наконец сердце остановилось и молодая жизнь пресеклась.
Сильно потрясенный, оглянулся Ник Картер вокруг и взгляд его упал на Мурилло Кортеца.
Сыщик не верил собственным глазам. Этот человек, казавшийся таким благородным и мягким, теперь смотрел на изувеченную женщину каким-то дьявольски блестящим взглядом. На губах его играла сатанинская улыбка. Его, казалось, радовала гибель человека и, в то время, как несчастная мучилась в страшных страданиях, он, по-видимому, испытывал величайшую радость. На это мог быть способен только человек, в котором жил сам дьявол. Как загипнотизированный, глядел Ник Картер на этого человека и невольно на ум ему пришло событие минувшей ночи и сегодняшнее письмо. "...Вам уже представлялся однажды случай беседовать со мной лично и вы будете еще часто иметь подобное удовольствие. Мне, признаться, доставляет неизъяснимое наслаждение лично разговаривать с моей жертвой... Дацар!" вспомнилось вдруг сыщику. – "Этот Кортец удивительно подходит к характеристике, сделанной Томсоном. Он попросил Саймона Грея пригласить меня исключительно лишь для того, чтобы получше меня изучить.
Но если это действительно Дацар, а мой внутренний голос говорит мне, что я не ошибаюсь, то, стало быть, ему удалось обмануть Саймона Грея так же, как и меня. Я с первого же взгляда решил, что и по внешности и по характеру этот любезный чужестранец вовсе не то лицо, за которое он себя выдает. Well, будем бороться одинаковым оружием и постараемся занять выигрышную позицию."
Кортец оставался на месте происшествия до тех пор, пока тело покойной не было отправлено в морг, после чего он быстрыми шагами направился в западном направлении – к 23 улице.
Ник Картер следовал за ним, размышляя о только что сделанном открытии. Великому сыщику было ясно, что его предположения об изящном незнакомце вполне основательны и что ему теперь для уличения его необходимо собрать лишь доказательства его преступности.
– Во всяком случае я не ошибаюсь, – сказал Ник Картер.
Он был доволен, что, с первого же взгляда на Кортеца, послушался голоса своего шестого чувства, ни разу, за весь его долголетний опыт, не обманывавшего его. Сыщик решил неукоснительно преследовать таинственного незнакомца и выяснить все, касающееся его личности.
Переменив в шестнадцатый раз свою наружность, Ник Картер следовал на близком расстоянии за Кортецом, миновавшим уже Унион-сквер и направляющимся через широкую площадь к дому Гоффмана, одному из крупнейших отелей Нью-Йорка.
Лишь только преследуемый перешагнул порог гостиницы, как сыщик ускорил шаги и через несколько секунд вошел туда же.
По предположению Ника Картера, Кортец за это время мог достигнуть буфетной стойки, но на самом деле, последнего, к глубокому удивлению сыщика, там не было. Быстро прошмыгнул Ник Картер через небольшую комнату и очутился в обширном зале, но и здесь он не нашел никаких следов Мурилло Кортеца, как ни напрягал он своего зрения. Незнакомец словно сквозь землю провалился.
Это было тем более изумительно, что он не мог проскочить это маленькое расстояние между передней и входной дверью, не будучи замеченным находящимися в вестибюле.
Сыщик стоял растерянный перед этим невероятным открытием. Он не мог вообразить себе, каким чудом ухитрился исчезнуть Кортец в такой короткий промежуток времени – менее, чем за пять секунд.
В вестибюле его также не было, равно как и в уборной, лифта достигнуть он не имел времени, точно так же как не мог и воспользоваться находившейся немного поодаль лестницей.
После небольшого раздумья Ник Картер решил расспросить кассира гостиницы, которого знал как весьма внимательного и наблюдательного человека. Мимо его конторки Кортец должен был непременно пройти и, без сомнения, он и воспользовался этой дорогой от буфета к вестибюлю.
Приняв бесстрастный вид и закурив сигару, сыщик произнес, обращаясь к кассиру:
– Каких только вещей не бывает на свете, Чарли! Я догонял одного своего приятеля, видел, как он входил в гостиницу, но здесь он исчез, словно сквозь землю провалился. Вы, наверное, видели его, Чарли? Это высокий, статный, элегантно одетый господин с мягкими шелковистыми усами; на нем темно-серый костюм, цилиндр и светлые перчатки.
– Да, я видел его, а вы нет? – ответил смеясь кассир.
– Нет. С того момента, как он вошел сюда, я потерял его из виду. Куда он мог деваться?
– Он вышел на улицу.
– А! Теперь я понимаю! Он отошел в сторону и, когда я, входя, открыл дверь, то ею закрыл его фигуру. Не правда ли?
– Совершенно верно. В то время, как вы направлялись к двери вестибюля, он с быстротой молнии бросился обратно на улицу. Я мог бы обратить на это ваше внимание, но, вы сами знаете, что никогда не следует соваться без спросу в чужие дела.
– Да, это вполне естественно, – проговорил Ник Картер с легкой усмешкой, маскировавшей его внутреннее волнение. Очень жаль – это всемирный хищник и я бы его с наслаждением захватил в свои руки.
– О, вы можете этого очень легко достигнуть, так как ваш приятель бывает у нас чуть не ежедневно в течение нескольких месяцев. Я не могу сказать вам его имени, но знаю, что это человек со средствами.
Сыщик распростился с кассиром. Он уже знал, с кем имеет дело. Кортец, без сомнения, узнал его, несмотря на все переодевания.
– Я все более и более убеждаюсь, что письмо Дацара было далеко не пустым "бахвальством, – пробормотал Ник Картер про себя, – и я постараюсь быть впредь более осмотрительным.
Впоследствии он убедился, что был вполне прав в своих предположениях.
Ник Картер направился кратчайшим путем в одну из квартир, которых имел несколько в различных частях города. В каждой из них находились полные комплекты принадлежностей для гримировки и переодевания, так что сыщику, в случае надобности в перемене внешности или в каком-нибудь инструменте, не надо было за этим отправляться далеко.
Он собирался в морг и, не желая быть там узнанным ни Патси, ни Тен-Итси, принял внешность коренастого ирландца.
Подойдя к воротам морга, он придал своему лицу подобострастное выражение и обратился к стоявшему у входа сторожу:
– А что, мой друг Микэ, найден уже?
– Кто такой этот Микэ?
– Это до некоторой степени мой тесть, то есть он был бы таковым на самом деле, если бы я, так сказать, был женат на его дочери, которая могла бы быть мне очень хорошей супругой и безропотно переносит мои побои, но, так как она не хотела и слышать обо мне, то я на ней и не женился, и потому Микэ не сделался моим тестем. Но все же мы закадычные приятели и подходим друг другу как две капли воды, потому что он напивается каждое первое и лишь на восьмой день приходит в сознание, а я, в свою очередь, проделываю это всякий раз в середине месяца. Вчера мы с ним немного нагрузились и не было никого, кто бы мог пробуксировать Микэ домой, таким образом, несмотря на то, что его квартира находится у самой реки, он не попал в нее, и вот я пришел посмотреть, не выловили ли его и не доставили ли сюда.
Это не было бы, собственно говоря, большим несчастьем, несмотря на то, что мне очень нравится его дочь и что он сам – мой лучший друг. Но все же я считаю себя до некоторой степени виновным в происшедшем, так как позволил себе напиться до своего срока... Поэтому я хотел бы поискать его, если вы ничего не имеете против этого.
– Для меня это безразлично, милейший, идите... должен только вам сказать, что уже более недели мы не видели у себя ни одного ирландца. Вероятно, черт засорил себе ими желудок... впрочем посмотрите – там лежат трое или четверо.