Нет, нет, нет, подумал он. Нет, нет, нет. Это происходило снова. Все его тело дрожало, было ли это только внутри или проявлялось зримо, он не знал. Его желудок стал кислым. Боль пронзила глазные яблоки, двигаясь к задней части черепа, а затем снова вперед, вперед-назад, как маятник. Он плотно закрыл глаза, как будто мог выжать боль, как сок из лимона.
Кейша мягко произнесла его имя.
— Ньют? Ты в порядке?
Он кивнул, но глаза оставались закрытыми. Разговор потребовал усилий, и он выдохнул слова:
— У меня просто болит голова. Думаю, я мало пил воды или вроде того.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, подумал он. Свали, Вспышка. Позволь мне отвезти Кейшу и этого милого малыша к их семье, а потом забери меня. Забирай меня так быстро, как тебе, черт возьми, захочется. К тому времени я буду готов перейти Черту.
Он медленно покачал головой. Что он делал, молился проклятому вирусу?
Кто-то протянул ему бутылку воды - он поднял голову и увидел Джонси: крышка уже была снята. Он выпил ее, не сделав ни единого вдоха. Затем он несколько раз втянул и выдохнул воздух, чтобы восполнить его. Гнев, тот красный туман ярости, который так поглотил его в боулинге, снова начал просачиваться сквозь ткани и кости. Зрение затуманилось, и он снова закрыл глаза. У него не было причин злиться. Вообще никаких.
Вали. Прочь.
Кто-то легонько коснулся его плеча, и это было похоже на коготь, шипастый коготь с ядовитыми кончиками, наверняка предназначенный для того, чтобы разорвать его плоть и заставить его умереть от гниения и боли. Он закричал и отмахнулся от него, открыв глаза, чтобы увидеть Кейшу. Вместо того чтобы разозлиться или испугаться, она нахмурилась, и ее глаза наполнились печалью.
— Прости, — прошептал Ньют. — Прости меня.
Она говорила ему в ответ, но он не слышал. Рев белого шума заполнял его уши, повторяя ритм его колотящегося сердца.
— Это пройдет, — сумел сказать он. Затем он лег на бок и свернулся в клубок, крепко держась за ноги, подтянутые к груди.
И он ждал.
Глава восемнадцатая
В какой-то момент, к счастью, его разум решил, что с него хватит, и покинул сознание, погрузив его в глубокий сон. Он погрузился в черную пустоту, лишенную снов и воспоминаний, и, казалось, прошло всего несколько секунд, как Кейша мягко разбудила его.
Она несколько раз произнесла его имя, и он, наконец, дрожащими глазами открыл глаза. Все исчезло. Боль, шум, туман. Он чувствовал себя хорошо.
— Давай, ну же, — сказала Кейша. — Садись. Все хорошо. С тобой все будет в порядке.
Она схватила его за руки и помогла подняться с твердого цемента парковки; он раскинул ноги и принял сидячее положение. Он ожидал волны боли или тошноты, но ничего не произошло.
— Как долго я был в отключке? — спросил он.
— Около часа. Мне не хотелось тебя будить, но... у нас заканчивается световой день. Я знала, что ты не захочешь, чтобы нас застали здесь в темноте. Думаю, мы все еще сможем добраться до места встречи вовремя.
Он смотрел на нее, на ее доброе лицо. Как во всем огромном мире он наткнулся на кого-то, кто мог играть роль старшей сестры? Он знал ее... сколько? Неделю? И все же он чувствовал к ней ту же теплоту, что и к своей семье - маме, папе, сестре, которые выходили из туманной темноты беспамятства.
— Спасибо, Кейша, — прошептал он. — Ты могла бы бросить меня здесь и продолжать путь. Ты могла бы уже быть там, даже сейчас. Спасибо.
— Ерунда, — ответила она с притворным укором. — Ты обещал доставить нас туда, а я не хочу портить твою гордость за свои мужские способности. Поэтому мы решили подождать и позволить тебе притвориться, что ты нас спас.
Он рассмеялся, и этот звук прорвался через горло.
— Никто никого не спасает. Все, что мы делаем, это совершаем долгую прогулку к воссоединению семьи.
— Аминь, — сказала она. — Теперь поднимай свою задницу и пойдем.
Через час они добрались до квартала старых домов, большинство из которых были в ужасном состоянии - разбитые окна, ставни висели на одном гвозде, облупившаяся краска, крыши с половиной черепицы. Деревья были огромными - половина из них погибла, - что означало, что это место существовало очень давно. Сорняки заменили газоны десятилетием или около того раньше.
— Идеальное место для бабушкиного дома, — сказал Джонси.