— Как вы думаете, Севастьянов? Если написать письмо, ну, скажем, в город Горький, но написать незнакомой девушке. Совсем незнакомой. Девушке, не получающей писем с фронта. Прилично это или неприлично?..
— По-моему, тут нет ничего... — Севастьянов вдруг вскрикнул: — Ой, смотрите!
Войновский остановился и стал смотреть на озеро. В серой пелене тумана возникло и медленно двигалось продолговатое темное пятно.
Патруль подошел к Войновскому. Донеслось четкое тарахтенье мотора. Катер вышел из тумана, и даже простым глазом можно было разглядеть серый стальной борт, пустую палубу и косую трубу с хвостом дыма.
— Откуда он взялся? — спросил Войновский и посмотрел на Севастьянова. Севастьянов пожал плечами.
— Никак, немец, — сказал Шестаков и почему-то пригнул голову.
— За мной! — крикнул Войновский и побежал к окопам.
Солдаты залегли в ячейках, поставили ручной пулемет, и Войновский медленно вел ствол пулемета вслед за катером. Рядом лежал Шестаков.
— Десант! — сказал Войновский. — Сейчас будем настоящий десант отбивать. Хорошо бы, они против нас высадились. — Войновский отчетливо вспомнил, как они атаковали пустой берег, сбрасывали воображаемого врага в озеро, и крепче сжал приклад пулемета.
Увидев с маяка немецкий катер, Сергей Шмелев вызвал по телефону штаб батальона и объявил тревогу. Стоя рядом со Шмелевым, полковник Рясной одобрительно кивал головой.
Сверху было видно, как солдаты выбегали из сарая, бежали к берегу и ложились там. Офицеры спустились с лестницы и тоже бежали к берегу. Трое солдат катили по тропе станковый пулемет.
Игорь Владимирович все еще продолжал смотреть в бинокль. Наконец он опустил его и повернулся к Рясному.
— Артиллерия?
— Артиллерия здесь, товарищ генерал-лейтенант! — радостно сказал Беспалов и приложил руку к фуражке.
— Ваше решение.
— Разрешите открыть огонь, товарищ генерал-лейтенант? — Беспалов стоял с поднятой рукой и бессмысленно улыбался, глядя на командующего армией.
— Хм, — сказал Игорь Владимирович, — может быть, вы желаете посоветоваться с противником?
Тучный полковник, командующий артиллерией, толкал Беспалова в бок и громко шептал:
— Стреляй же. Стреляй, дурак!
С озера раздался выстрел. Снаряд прошелестел мимо маяка и упал в устье Словати, выбросив вверх плотный водяной столб. На носу катера возникло острое белое облачко, второй снаряд просвистел, шлепнулся за сараем.
На берегу заработали пулеметы, бледные трассы пуль протянулись над водой в сторону катера.
Катер развернулся на левый борт, и снаряды, выпускаемые немецкой пушкой, стали рваться на берегу и еще дальше, в лесу. С маяка было видно, как три артиллериста быстро работали на палубе.
— Где же, наконец, артиллерия? — спросил командующий. — Может быть, вы собираетесь подать трап немецким десантникам?
Беспалов стоял на коленях перед телефонным аппаратом и возбужденно выкрикивал:
— Скоморошкин, куда ты пропал?.. Скоморошкин? Ты? Когда же ты будешь готов? — и с упоением закричал: — Первое, огонь!
Снаряд пролетел над маяком и поднял в озере водяной столб метрах в пятистах от катера.
— Правее ноль-сорок, прицел минус два, первое, огонь!
Снаряд прошелестел наверху, и было хорошо видно, как он разорвался на берегу, как раз там, где дробно стучал дальний пулемет.
— Куда вы стреляете, черт возьми? — выругался полковник Славин. — Взяли вправо, когда надо брать левее.
— Я сейчас, я сейчас, — испуганно повторял Беспалов, стоя на коленях перед телефонным аппаратом.
— Что у вас делается? — Игорь Владимирович резко повернулся к полковнику Рясному.
Снаряды с катера разрывались вправо и влево от окопов, пролетали над головой и глухо рвались в глубине леса.
Войновский услышал стремительно надвигающийся свист. Он бросил пулемет и распластался на дне окопа. Свист надвигался неукротимо, страшно, и вот уже на всем свете сплошной страшный свист. Огромная тяжесть навалилась на ноги, ударила по спине, вдавила в землю. Горячая волна полоснула по ушам, и он удивился, что еще слышит: осколки прошуршали над головой, а потом стало слышно, как они падают в воду. Раздался протяжный стон, и Войновский не узнал своего голоса. Он напряг все силы, чтобы сбросить с себя тяжесть, и вдруг тяжесть сама скатилась с его спины, он вскочил на ноги и опять услышал долгий стон. Войновский огляделся, не понимая, откуда стон. Шестаков лежал на боку на дне окопа и расстегивал шинель, а у него не получалось, и по шинели у кармана расползалось мокрое темное пятно. От соседнего окопа бежали солдаты, у них были испуганные лица. И тогда Войновский понял.