— Заткнись, сука. — Стайкин посмотрел на Молочкова и выругался.
— Зачем раненого обижаешь? — сказал Шестаков, пряча в карман пухлый кисет. — Ты раненого человека не обижай.
— А я что? — поспешно говорил Молочков. — Я ничего. Ты, старший сержант, не сердись. Я честно ранен — в правую руку. Я не виноват, что пуля на мою долю пришлась. Я пока целый был, все делал, как надо. Я шесть раз в атаку топал. На меня сердиться грех. Хочешь, тебе что-либо подарю? У меня зажигалка есть трофейная. Хочешь, отдам? Мне теперь ничего не нужно. А хочешь, каску тебе подарю, ты ее перед собой положишь.
— Заткнись. — Стайкин отвернулся. — Жмотина!
— Так пойдем? Проводишь меня, Федор Иванович? Тут мешки где-то складывали, может, завернем туда? А может, пробежим, Федор Иванович? А то уже рука что-то холодеет. И крови много вышло.
— Ползком лучше. Тише едешь — дальше будешь.
Молочков хотел повернуться на здоровый бок, и в этот момент пуля ударила его в шею. Фонтан крови выплеснулся на лед. Он вскрикнул, схватился за шею, захрипел. Шестаков хотел было поддержать его, но тут же убрал руки и перекрестился.
— Готов.
Широко раскрытыми глазами Стайкин смотрел на затихшего Молочкова, потом залез в карман Шестакова, вытащил кисет и стал крутить цигарку.
— Сам накаркал. Ошалел от счастья. Прямо спятил. — Стайкин кончил вертеть цигарку и зажал ее губами. — Про зажигалку он говорил. Не видел, какая она?
— Неужели полезешь?
Стайкин усмехнулся:
— Ему теперь ничего не нужно. Сам накаркал.
Вдоль цепи полз толстый, закутанный до бровей солдат. Он поднял голову и посмотрел на Шестакова.
— Кто тут будет командир? Прибыл в распоряжение.
— Ты кто? Санитар? — спросил Шестаков. — Опоздал малость.
— Артиллерист я, — сказал Беспалов.
— А-а, бог войны. Здравия желаем. Где же твоя артиллерия?
— Разбило пушку. Прямым попаданием. Ничего не осталось — ни пушки, ни расчета. Один я уцелел. Вот к вам прислали. Капитан велел. Без меня тут, видно, плохо дело.
— Ну, теперь, раз ты пришел, наши дела поправятся. — Стайкин достал кремень и принялся высекать огонь.
— Да я не по своей воле. Пушку разбило. И щиток капитан отобрал. Лежит на льду, щитом закрылся. Ему-то что. — Беспалов оттянул подшлемник и показал круглое, красное от мороза лицо.
— Но-но, — с угрозой сказал Стайкин. — Ты насчет нашего капитана полегче. Не распространяй.
Шестаков приподнялся, крикнул вдоль цепи:
— Товарищ лейтенант!
Одна из фигур на льду задвигалась:
— Что там?
— Молочкова убило! — крикнул Шестаков.
— Иду.
— Молочков? — испуганно переспросил Беспалов. — Какой Молочков? Не Григорий?
— Был когда-то Григорий, а теперь раб убиенный, — ответил Шестаков.
Беспалов подполз к Молочкову, приподнял его. Увидев лицо убитого, он вскрикнул и стал причитать:
— Григорий, Григорий. Это я — Миша. Григорий, услышь, это я. Что же ты молчишь, Григорий? Вот где довелось встретиться.
— Земляк? — спросил Шестаков.
— Зять мой. Сестрин муж. Григорий Степаныч Молочков. И ведь знал по письмам, что он где-то рядом. Как же я теперь сестре напишу, Григорий? — Глаза у Беспалова стали мокрыми, и он провел по лицу рукавицей.
— Не ропщи, — сказал Стайкин. — Война все спишет.
— Что же это такое, братцы? Погнали нас всех на лед, на убой погнали. Всех тут побьют под пулеметами и под пушками. Что же теперь делать, братцы.
Пулемет на берегу выпустил длинную очередь, и пули вошли в лед, не долетев.
— Ложись! — крикнул Стайкин. Беспалов быстро лег рядом с Молочковым, поджав ноги к животу.
— Руку, руку опусти, — говорил Стайкин. Беспалов послушно вытянул руки вдоль туловища. — Теперь ноги. Ноги вытяни. — Беспалов вытянул ноги.
— Вот так. Не шевелись. Не болтай. — Стайкин не выдержал и хихикнул.
— Зачем мытаришь человека? — Шестаков повернулся к Беспалову. — Лежи покойно, не бойся. Тут хорошо, пулеметы не достают. Разве дура какая прилетит. Это снайпер у него на колокольне пристроился. Но, доложу тебе, нестоящий снайперишка. В меня раз пять стрелял, а я, видишь, цел. Так что ты лежи покойно. Ты своей пули не ищи, пускай она тебя ищет. А потом в атаку с нами пойдешь, погреешься, — говоря так, Шестаков неторопливо и аккуратно свертывал цигарку: лежа на боку, вытащил левой рукой кисет, снял правую рукавицу, вынул из кисета сложенную газету, оторвал листок, оттянул подшлемник, зажал листок губами, снова полез в кисет, вытащил щепотку махорки, положил листок газеты на левую рукавицу, рядом с кисетом, погрел руку, а потом ловко свернул цигарку, склеил и вставил в рот.