Глава 10. 2
Алина едва не до крови прикусила губу. Эдерия всегда была для неё прекрасной и беспощадной змеёй, чьё внимание отнюдь не льстило, поскольку неизменно сопровождалось смертельной угрозой. Взять хоть нападение тех космических пиратов, они же искали именное её, Алину, и кто может доказать, что не «очаровательная» графиня их наняла, дабы избавиться от воспитанницы окончательно и бесповоротно?
Мама Алины часто говорила, что радость и горе идут рядом, сменяя друг друга, а потому любое известие, дурное и благое, нужно встречать сдержанно. Матушкины наставления пригодились девушке, когда она оказалась под опекой Эдерии, всё время норовившей подчеркнуть, что её воспитанница глупая, неуклюжая, совершенно не умеющая вести себя в приличном обществе и вообще, не достойная своего титула. Алина научилась в любой ситуации сохранять холодную сдержанность, за что и получила в высшем обществе прозвище Ледяной звезды. Стоит ли удивляться тому, что, избавившись от убийственной, в прямом смысле слова, опеки графини Оледеску её воспитанница вовсе не горела желанием опять впустить её в свою жизнь.
- Не волнуйся, - Габриэль притянул жену к себе, поцеловал в макушку, - я никому не позволю тебя обидеть.
Алина прикрыла глаза, пропитываясь исходящим от мужа ощущением спокойной силы, подобной мощи океана или самого космоса.
***
Эдерия Оледеску никогда не была сентиментальной, Алину она вычеркнула из памяти сразу же, как только новоиспечённый супруг уволок девушку с праздника. Только вот настырный знакомец воспитанницы никак не хотел успокоиться (какая жалость, что не получилось его уничтожить, живучий гад оказался!). Едва оправившись от «болезни», Генрих позвонил Эдерии, желая узнать о судьбе её воспитанницы и очень огорчился, когда графиня сообщила ему, что Алина вышла замуж и отбыла к мужу, не оставив адреса. Генрих огорчённо вздохнул, рассыпался в извинениях, стал с чуть приметной дрожью в голосе вспоминать разные забавные моменты его знакомства с родителями Алины и ей самой и так заговорил Эдерию, что она и сама не заметила, как разрешила мужчине нанести ей визит. Только завершив разговор, графиня Оледеску поняла, как ловко её обманули и яростно прикусила губу, удерживаясь от грубой брани, которая совершенно не подходила даме её титула и положения. Однако жизнь уже давно научила Эдерию проигрывать и наносить ответный удар, а потому всё-таки прошипев сквозь зубы чуть слышное проклятие, женщина быстро набрала номер, который помнила превосходно, хотя и пользовалась им лишь в самых крайних случаях.
- Ну? – недружелюбно буркнул пепельноволосый мужчина, которого можно было бы назвать даже красивым, если бы не свирепый блеск светло-серых глаз. – Что опять?
- И тебе доброго времени суток, Омер, - промурлыкала Эдерия, эффектно закидывая ногу на ногу и чуть подаваясь вперёд, чтобы подчеркнуть прелесть фигуры. – А ты ничуть не изменился, всё такой же ворчун.
- А с чего бы мне меняться? – хмыкнул Омер, равнодушно скользнув взглядом по фигуре графини. – Не ты ли, душа моя, подставила моих ребят под удар?
Эдерия захлопала длинными ресницами:
- Во имя звёзд, конечно, нет! Мне было бы гораздо выгоднее, если бы всё прошло без досадных накладок! Ты же знаешь, дорогой, - графиня перешла на обворожительный шёпот, - я сторонница генеральных уборок.
- Да уж, милосердием ты не изуродована, - грубовато хохотнул мужчина, вальяжно разваливаясь в кресле, - одно не пойму: чем тебе так не угодила эта девчонка?
Эдерия презрительно передёрнула точёными плечиками:
- Ничего личного, одни деньги.
- Ой ли? – Омер окончательно развеселился, хлопнул себя ладонями по бёдрам. – Значит, тебя ничуть не бесит, что малышка гораздо симпатичнее тебя?!
Графиня разъярённой змеёй взвилась с места:
- Выбирай слова!
- Ты на меня-то не ори, я ведь и обидеться могу.
Голос мужчины был негромким, даже мягким, но у Эдерии по спине прополз холодок, а ладони стали неприятно влажными и липкими. Омер был не из тех, кто прощал обиды, даже случайные. И скидку на красоту и молодость тоже не делал. Графиня откинулась на спинку кресла, резко поправила платье на груди, взбила причёску, скрывая дрожь в тонких пальцах, унизанных тяжёлыми перстнями:
- Прости, не хотела тебя обидеть.