Ясно, что это приветствие, и что за хитрым взглядом карих глаз что-то прячется.
– Ленара, – охрипшим голосом представилась и, протянув руку, накрыла ладонь табияты.
– Ты не с Виргана.
– А это имеет значение?
– Мне бы хотелось знать кого я приютила в своём, – тяжело вздохнула, – неказистом доме.
– Ну почему неказистое, вполне приличное жильё, – обвела взглядом комнату, – кровать только нет.
– Кровати? А в смысле ночника. – Махнула рукой, – не переживай, ночник есть и самой последней модели.
Так как мы отдалились от темы моей родины, решила увести договор ещё дальше.
– Чем тебе не угодил тот красавчик?
– Лангшан? – глаза табияты наполнились слезами, но она быстро смахнула их, словно и не было и улыбнулась, – Лангшан-Лангшан, я влюбилась, когда ещё была маленькой, волосами были ещё жёлтыми, – грустно усмехнулась, – они только-только начали темнеть. И когда я ему призналась, он не преминул напомнить об этом и пришлось наблюдать, как он крутит шашни и с Кревкер, и с Кампиной, и с Брауни, и с Мадбярой, – с каждым новым именем улыбка увядала и к концу Барневельдера уже не смахивала слёзы, а беззвучно плакала.
– Ну и кабель же он!
– Нет, – обиженно вздохнула, – он – старший сын Главы нашего насеста и обязан создать союз с равными по положению табиятками, взяв их вилами.
– И с чем это едят?
– Ты что!? – вскочила табията и с опаской посмотрела на меня, слёзы на удивление быстро высохли, – мы не едим себе подобных!
– Прости, я тоже не ем себе подобных и не хотела тебя напугать. Просто так говорят у меня дома.
– Странные у вас на Виргане выражения, – в голосе табияты чувствовался подвох.
“Где?” чуть не вырвалось, но я успела прикусить язык, вот только Барневельдера заметила и, задумавшись, хитро посмотрела.
– Ты не с Виргана, – подождала немного, но я молчала и размышляла, что могу рассказать, а о чём стоит и умолчать, было ясно одно - табияту теперь не отвлечёшь.
Вдруг пришла в голову мысль, что ей, похоже, от меня что-то нужно. Поэтому улыбнулась в ответ и ждала. Перемену в моём настроении она заметила и, допив напиток, поставила бутыль на стол с глухим хлопком.
– Хорошо, я предоставляю тебе место для жизни, никому не открываю тайну, что ты не инсан (парень), а ты рассказываешь о себе. Я должна быть уверена, что за тобой не явятся военные и, – сделала небольшую паузу, словно на что-то решаясь, – поможешь мне в одном деле.
Раскинув все “за” и “против”, решилась.
– Где-то полгода назад меня похитили с родной планеты. Да, ты права, я не с Виргана, я с Земли, – увидев непонимание в глазах табияты, продолжила, – я так и предполагала, что одна высокородная раса скрывает информацию о моей планете, хотя, думаю так даже лучше. Судьба свела с двумя представителями этой расы, – и тут слёзы наполнили глаза, а я быстро смахнула их, будто и не было. Но мне потребовалось немного времени, чтобы собраться и сказать, – они погибли. – Проглотила “тяжёлый ком”, говорить об их смерти было невыносимо. – Их родственники решили снова выдать меня замуж, но это не устраивало ни меня, ни одного из претендентов. Он и помог сбежать. Не стоит волноваться, я не такая важная шишка, чтобы к моей поимке привлекать военных.
– Надеюсь ты права. Ладно, – поднимаясь, сказала как-то устало табията, – спать пора. Это сегодня тихо, а с завтрашнего дня тут будет шум и гам. Утром представлю тебя Браме.
Девушка отодвинула в сторону стол и стул, подошла к стене в дальнем углу комнаты. Там оказался внушительный встроенный шкаф. Достала два комплекта одежды, один всучила мне в руки, с другим скрылась за дверью в ванную. Так и есть, если не знать, где нажать, не найдёшь.
У меня в руках был светло-кремовый батистовый набор из короткой маечки с кружевом по низу и вырезом для пышной груди Барневельдеры, и панталоны, тоже с кружевами... и дыркой между ног. Приложила к себе сперва маечке. Как и ожидалось вырез будет свисать в районе пупа, а вот штанишки соберутся на попе весёлыми складками, мои бёдра раза в два, а то и в три меньше объёмов табияты. Потом подумала: “а что это я выпендриваюсь, мне вещи со своего плеча предложила приятная и добрая девушка. Кров дала, на улицу не гонит. Что-то ей от меня надо, так узнаю и решу, что делать, а пока…” Додумать не успела, вернулась Барневельдера.