Доктор Фредриксон нахмурился.
– Если она действительно так много работает, странно, почему она вечером не падает в постель как убитая.
– Вы правы. Но, возможно, слишком много мыслей мешают ей отдохнуть.
Локлейн принес лекарство домой и умудрился незаметно добавить его ей в пищу.
Он с облегчением увидел, как уже через час ее одолел сон и она уронила голову на стол. Он положил ее на кровать и укрыл одеялами, изо всех сил борясь с желанием лечь рядом, как сделал тогда в Дублине. Интересно, что бы она подумала, проснувшись и обнаружив его рядом с собой?
Он нежно поцеловал ее в бровь и вышел. Затем он поспешил в свою комнату, чтобы подбросить торфа в огонь, и просмотрел несколько документов прямо там, а не внизу – на случай, если он понадобится Мюйрин.
Локлейн слышал вначале постанывание, но через некоторое время Мюйрин успокоилась, и он посчитал излишним заходить к ней. Наконец он сдался подступившему сну, довольный тем, что его план сработал, и крепко уснул до утра.
На следующий день Мюйрин проснулась значительно посвежевшая и спустилась вниз, едва ли не подпрыгивая, так бодро она себя чувствовала. Локлейн с облегчением заметил, что она выглядит намного лучше, и решил, что в этот вечер снова даст ей снотворное.
Как только она закончила утренний туалет, в кухню вбежал Марк.
– Мюйрин! Мюйрин! Там корабль причаливает!
Накинув шаль поверх темно-синего платья, она побежала к берегу.
Ее двоюродный брат Майкл как раз сходил на берег. Он крепко обнял ее и покружил, когда она буквально впорхнула в его объятия.
– Вижу, ты получил мое письмо, – засмеялась она, заметив загоны для животных, прикрепленные на палубе.
– Конечно, хотя твой отец уже пообещал выслать твоего жеребца и кобылу, как только ты обустроишься как следует, – живо ответил Майкл, разглядывая сестренку. – Мне очень жаль, что у тебя все так вышло.
Мюйрин отмахнулась от его соболезнований:
– Он умер. Больше не о чем говорить. Мне остается жить дальше. Это поместье будет процветать, как только у нас появится новый скот, – сказала она и прошлась вдоль загонов, пересчитывая коров, овец и кур. – Надеюсь, Финтри не осталось совсем без живности? – засмеялась она через миг, с восхищением глядя на зверинец.
– Не совсем. Мы с Нилом взяли по несколько животных из наших поместий. Ты заплатила за них ценными бумагами, которые Нил мог незаметно перевести для тебя в наличные. Я никому ничего не рассказывал, клянусь. Но кое-какие пожилые тетушки и дядюшки прислали тебе кур и гусей в качестве свадебных подарков, а остальные прислали наличные, и им даже ничего не пришлось объяснять.
– А мама, папа и Элис не догадываются, что здесь все не так безоблачно?
– Они, конечно, хотели и сами приехать. Но Элис беременна, а твоего отца снова беспокоит подагра, поэтому вопрос отпал сам собой. Ты прекрасно знаешь, каким бурным бывает море в это время года, хотя, честно говоря, мы удивительно легко добрались. Нил бы тоже приехал, но ему надо разобраться с целой грудой твоих бумаг и с несколькими очень важными судебными делами, находящимися в рассмотрении, из-за чего он не смог вырвать для поездки даже несколько дней. Но он передал привет и обещал связаться с Энтони Лоури в Дублине в связи с судебным процессом тринадцатого марта, – сказал Майкл.
Мюйрин вздохнула:
– Мне ужасно неловко из-за того, что я ввела их в заблуждение, будто здесь все прекрасно. Но что мне еще остается? Ты не представляешь себе, каковы они на самом деле.
– Как бы то ни было, я знаю дядюшку Алистера, – горько рассмеялся Майкл. – Он абсолютно нетерпим к неудачам, и у него всегда было свое представление о том, как тебя следует воспитывать и как тебе себя вести. Ему стоило только взглянуть на твое платье, на твои руки – и он бы сразу же настоял на твоем возвращении в Финтри, даже если бы для этого ему пришлось силой тащить тебя на борт «Андромеды».
– Но я же не настолько ужасно выгляжу? – взволнованно спросила Мюйрин.
– Учитывая все, что с тобой произошло, нет. Но это не руки благородной сестрицы Грехем, – он на миг сжал ее руку в своей, прежде чем предложить ей взять его под руку и пройти на судно. – Нил взял на себя обязанность заказать тебе все необходимое для начала весенней посевной. Он также решил снабдить вас основными продуктами питания – крупами, мукой, сахаром и так далее.
– Какая-то странная эта его идея с продуктами, – рассмеялась она, наткнувшись на несколько ящиков с вином и клубничным вареньем.
– Он просто хочет тебе помочь. Он ведь не может знать, как обстоят здесь дела на самом деле.
Она нахмурилась, разглядывая большой контейнер наверху.
– Что ж, зато у нас есть много кофе, значит, не все так ужасно.
– Нил предупредил, что, если мы пойдем ко дну, это самое главное, что я должен спасти, – пошутил он.
– Это очень мило с его стороны. Он знает, во что я превращаюсь, если не выпью хотя бы три чашки кофе в день.
Мюйрин снова засмеялась. Она носилась по палубе со своим старым школьным товарищем, гоняясь за канистрой, которую он раскачивал как раз на расстоянии ее вытянутой руки.
Как раз в этот момент Локлейн вошел на палубу, и она представила его своему кузену. Она заметила, что Локлейн выглядит особенно угрюмо и разглядывает ее высокого, симпатичного, молодого кареглазого двоюродного брата с долей подозрительности.
– Посмотрите, что прислал Нил на мою часть денег. Локлейн смотрел на кофе и варенье и на ее кузена Майкла, такого учтивого и утонченного, в дорогой одежде, и почувствовал, что Мюйрин вдруг начала ускользать от него.
– Как мило, – уклончиво ответил он.
– Что ж, играя в прятки, работу не сделаешь. Локлейн, позовите мужчин, чтобы они перегнали животных в наши загоны, а потом мы подготовим к погрузке лесоматериал. – Она повернулась к Майклу: – Как долго ты можешь здесь побыть?
– Боюсь, нам надо будет отправляться уже в конце дня. Это одно из судов Филипа Бьюкенена. Нил смог нам его дать только потому, что его брат оставил их под его присмотром, пока сам в отъезде в Канаде. Мы бы приехали раньше, да суда были заняты – на них перевозили груз на Западные острова. Нам нужно вернуться, чтобы успеть в очередной рейс. Нил просил узнать, что тебе еще нужно, и мы тебе все привезем, когда приплывем за очередной партией леса. Вот все документы на груз и бумаги с указанием стоимости акций. А вот оставшиеся деньги, – он вручил ей небольшой кожаный кошелек. – Нил сказал, чтобы ты вела учет лесоматериала, который продаешь, в этой книге, чтобы все было честно и открыто.
Мюйрин открыла книги и какое-то время консультировала по ним Локлейна.
– Все это впечатляет, – заметил Локлейн, не в состоянии оторвать глаз от великолепного домашнего скота, который выгружали с корабля.
Жеребец Мюйрин, Бред, был вороной, и, наверное, это был самый большой конь, которого Локлейн видел за тридцать шесть лет своей жизни. Кобыла Мисти была удивительно похожа на жеребца, и Локлейн не удивился, узнав, что это арабские полукровки. Были среди них и обычные тягловые лошади, все подтянутые и чрезвычайно хорошо сложенные, с лоснящейся кожей, что свидетельствовало о тщательном уходе.
Коровы были в основном фрезианские, а также по паре симменталов и харолесских, овцы – все лестерские и шевиотские, даже пара коз и большие белкширские кабан и свинья.
Что же касается домашней птицы, она тоже была высочайшего класса. Локлейн был уверен, что в поместье сразу же удвоится количество яиц.
– Вы проследите, чтобы обеспечить этим животным хорошие места, пока я займусь лесоматериалом? – спросила у Локлейна Мюйрин.
– Конечно. Патрик, помогите миссис Колдвелл разобраться с лесоматериалом. А я пойду к конюшням.
Локлейн старался подавить в себе ощущение, будто его оставили без внимания, но был расстроен. А что если Майкл убедит Мюйрин вернуться с ним в Шотландию, сдав все дела управляющему? У него защемило в груди и перехватило дыхание. Он понимал, что неправ, но ничего не мог с собой поделать. Они с Мюйрин работали бок о бок и днем, и ночью с тех пор как встретились в Дублине. Чем больше он узнавал ее, тем сильнее чувствовал, как страстно желает ощутить хотя бы легкое прикосновение ее руки или поймать взгляд ее аметистовых глаз.