– А постель?
Элиза глянула в панике. Подобных вопросов ей и родная мать не задавала. Женщина даже глаза зажмурила от смущения. Тихо призналась:
– В постели с ним хорошо… нежный он и изобретательный…
Лаймен кивнула опять, успокоенная. За эту пару можно не волноваться, найдут общий язык. А она станет воспитывать внука или внучку от Аде, что ещё остаётся…
Марис вернулся в Стронберггард, когда Элиза уже вставала, передвигалась по комнате и всё чаще обдумывала, как объявить Лаймен, что пора с гостеприимством завязывать. Уже дней десять прошло, как она выбежала из родного дома, оставив обнадёженную Мирабелу у чахлого очага. Сестра думает, небось, что она скрылась, убоявшись трудностей. Или осталась с Андресом полюбовницей. Элиза фыркнула.
Стукнула дверь.
– Что, лентяйка, жизни радуешься? – Марис поддел её как-то необидно. А когда Лиз, потрясённая его появлением, повернулась от окна, он уже лежал, растянувшись во весь рост на кровати. В домашней одежде и босиком. Выражение лица… отличается от положенного в сцене об униженном и оскорблённом муже.
Элиза вздохнула.
– Ты пришёл обсудить условия?
– Условия чего? – Марис заинтересованно поднял голову, посмотрел на неё.
– Ну как же… нашего расставания.
– А! Нет, – голова снова стукнулась затылком о покрывало.
– Зачем тогда? – Лиз честно пыталась понять.
Тема беседы, похоже, не сильно Мариса увлекала, он даже закрыл глаза и тихо засопел. Спит, что ли? Лиз постояла ещё с минуту в растерянности, после бесшумно придвинулась к изголовью кровати. И взвизгнула – рука Мариса ловко сцапала её.
– Полежи со мной, беспокойная моя жёнушка. Я все эти дни был в дороге или на совещаниях.
Уж такую малость за его снисхождение Лиз выделить могла. Покорно легла рядом и даже положила руку на живот.
– Где ты был?
– Половину страны, почитай, объездил. Очень хотел разыскать одну женщину.
Элиза оцепенела, снаружи и внутри. Одно дело – заявлять во всеуслышание, что готова расстаться со своим мужем, отпустить его, не пролив и слезинки. Иное – узнать, что замена тебе уже на подходе.
– Мы же ещё не разведены… – пискнула Лиз сорвавшимся голосом.
Марис сильнее притиснул её к себе.
– А ты настаиваешь?
Некстати вспомнились восточные традиции его приёмного отца.
– Ты хочешь… взять вторую жену – при живой первой?
Она не видела, что Стронберг улыбается, искренне наслаждаясь их беседой.
– Ты не будешь возражать?
Элизе потребовалась вся её выдержка, всё испытываемое ею чувство вины и понимание, что за поступки надо платить.
– Я не имею права не подчиниться.
– Дурочка, – Марис сжалился, поцеловал в затылок. – Я разыскивал твою сестру.
– Линету?!
– Нет, – судя по голосу, муж искренне сожалел. – Боюсь, что Линета действительно погибла. Зато Селену мне удалось найти.
Лиз только ахнула. Задача была поистине невыполнимой.
– Но как…
– Подрядил сыщиков, разговаривал с осведомителями. Она не уехала далеко. Селена, уезжая из дома, думала, что город распахнёт ей объятия… а город жесток.
Спрашивать Лиз боялась. Но спросила:
– Она… работала на фабрике?
– Поначалу да. Потом в таверне. После же… жизнь её не баловала. Не сразу, но Селена согласилась поговорить со мной.
– А зачем вообще тебе Селена?
– У вас три младшие сестры, которым надо дать воспитание и образование. Твоя сестра этим займётся. А я профинансирую.
Элиза лежала тихо, словно мышка. Слова звучали так странно, не укладывались в сознании. Селена… девочки…
– Я собиралась заняться этим.
– Мне бы хотелось получить от тебя ещё одного ребёнка, – вежливо сообщил Марис. – Возможно, двух. Трёх. Так что ты будешь занята.
Ясности не прибавилось.
– Ты не станешь разводиться со мной?
– Если каждый муж станет разводиться из-за глупости жены… ой! – сильный тычок в рёбра остановил Мариса.
– Неужели же я ошибся и роковая встреча лишь укрепила твою страсть к Андресу Ресья? Ай, за что?
Теперь он получил шлепок по животу. Лиз спрятала нос в его бок.
– Я так виновата перед тобой, Марис. Осуждала твою мать за то, что она считала, мол, честь только для благородных. А сама хороша, решила, что если уж благороден по рождению, то никак не может быть справедливым, честным, порядочным человеком…
Губы Мариса дрогнули. Не прошло и трёх лет, а такая оценка из уст любимой! И приятно же.
– А если свой, деревенский парень – то просто обязан быть рыцарем. А он, вон, хуже дерьма коровьего оказался, за миску каши продался… – голос её затих. Всё-таки Элиза переживала. Но это пройдёт. Все мы умнеем с разочарованиями, с возрастом, с опытом.