И то, быть может, не упрек,А боль за них и жалость.И в горле давящий комокЗа все, что с жизнью сталось.
И сердце женское вдвойнеТоска, тревога гложет,Что своего лишь там, в огне,Жена представить может.
В огне, в бою, в чадном дымуКровавой рукопашной.И как, должно быть, там ему,Живому, смерти страшно.
Не подсказала б та беда,Что бабьим воем выла,Не знала б, может, никогда,Что до смерти любила.
Любила – взгляд не оброниНикто, одна любила.Любила так, что от родни,От матери отбила.
Пускай не девичья пора,Но от любви на диво —В речах остра,В делах быстра,Как змейка вся ходила.
В дому – какое ни житье —Детишки, печь, корыто —Еще не видел он ееНечесаной, немытой.
И весь она держала домВ опрятности тревожной,Считая, может, что на томЛюбовь вовек надежней.
И та любовь была сильнаТакою властной силой,Что разлучить одна войнаМогла.И разлучила.
ГЛАВА 4
Томила б только ты бойца,Война, тоской знакомой,Да не пылила б у крыльцаЕго родного дома.
Давила б грузным колесомТех, что твои по списку,Да не губила б детский сонПальбой артиллерийской.
Гремя, бесилась бы спьянаУ своего предела, —И то была бы ты, война,Еще святое дело.
Но ты повыгнала ребятВ подвалы, в погребушки,Ты с неба наземь наугадСвои кидаешь чушки.
И люди горькой стороныУ фронта сбились тесно,Боясь и смерти и виныКакой-то неизвестной.
А ты все ближе ко двору,И дети, чуя горе.Пугливым шепотом игруВедут в углу, не споря…
В тот первый день из горьких дней,Как собрался в дорогу,Велел отец беречь детей,Смотреть за домом строго.
Велел детей и дом беречь, —Жена за все в ответе.Но не сказал, топить ли печьСегодня на рассвете.
Но не сказал, сидеть ли тут,Бежать ли в свет куда-то.Все бросить вдруг.А где нас ждут,Где просят?Свет – не хата.
Здесь потолок над головой,Здесь – дом, в хлеву – корова…А немец, может, он инойИ не такой суровый, —Пройдет, минет.
А вдруг как нет?Не тою славен славой.А что ж, тогда ты в сельсоветПойдешь искать управы?
Каким сгрозишь ему судом,Как встанет на пороге,Как в дом войдет?Нет, кабы домПодальше от дороги…
…Последних четверо солдатКалитку в сад открыли,Железом кованых лопатУстало грюкнули не в лад.Присели, закурили.
И улыбнулся, обратисьК хозяйке, старший вроде:– Хотим тут пушечку у васПоставить в огороде.
Сказал, как будто человекПроезжий, незнакомый,С конем просился на ночлег,С телегой возле дома.
Ему и ласка и привет.– Не уходите только,Не покидайте нас…– Да нет, —Переглянулись горько.
– Да нет, от этой коноплиМы не уйдем, мамаша.Затем, чтоб все уйти могли, —Такая служба наша.
– И ты спеши, – сказал боец,Поскольку эту пушку,А заодно и твой дворецУж он возьмет на мушку.А впрочем, малость погоди, —Прислушавшись, добавил: —Кладет уж вон где, впереди,Как раз по переправе.
Земля вокруг как на волне,И день оглох от грома.– Вот жизнь: хозяин на войне,А ты, выходит, дома.
А у нее про всех готовОдин вопрос печальный:– Сивцов – фамилия. Сивцов.Не слышали случайно?
– Сивцов? Постой, подумать дай.Ну да, слыхал Сивцова.Сивцов – ну как же, Николай,Так он – живой, здоровый.Не твой? Ага, а твой Андрей?Андрей, скажи на милость…
Но чем-то вроде дорог ейИ тот однофамилец.
– Ну, что, друзья, кончай курить.Разметил план лопатойИ стал усердно землю рытьСолдат в саду солдата.
Не для того, чтоб там взрослаКакая-либо штука,И не нарочно, не со зла,А как велит наука.Он рыл окоп, по форме чтобИ глубина и бруствер…
Ах, сколько в том рытье одномПокорной делу грусти.
Он делал дело – землю рыл,Но, может, думал мелькомИ даже, может, говорил,Вздыхал:– Земля, земелька…
Уже они по грудь в земле,Зовет к столу солдатка,Как будто помочи в семье,Обед и отдых сладкий.
– Устали, кушайте.– Ну что ж,Горячего, покамест…
– Еще, признаться, грунт хорош,А то бывает – камень…
И первым старший ложку нес,А вслед за ним солдаты.– А что, богатый был колхоз?– Нет, не сказать богатый,Не так, а все-таки. ХлебаСильнее за Угрою…– Смотри, притихнула пальба.– Детишек трое?– Трое…
И общий вздох:– С детьми – беда. —И разговор с заминкой.Жирна не вовремя еда,Грустна, как на поминках.
– Спасибо наше за обед,Хозяюшка, спасибо.А что касается… так – нет,Не жди, беги как-либо.
– Постой, – сказал другой солдат,В окно с тревогой глядя: —Смотри, народ как раз назадПотек.– Чего бы ради?