— Но зачем нам испытывает себя стихией? — недоумевает Виктор. Он точно хочешь их спасти?
— Вьюга заметет наши следы, дурень!
— Ты кого назвал дурнем? — Виктор готов накинуться с кулаками, но его вовремя останавливает Бакстер, вытянув перед ним руку.
— Прекрати! — велит он. Виктор дрожит всем телом от негодования, но прислушивается к Бакстеру. Это все мерзкие Псы. Если бы не они, он бы не остановился.
— Поэтому на ужин плотно поешьте жирной пищи с гарниром, богатым медленными углеводами. Подойдут крупы и бобы, потому что организм расщепляет их полдня, что позволит дольше продержать самоотопительный сезон. Наконец перед выходом нанесите на кожу крем пожирней. Он создаст пленку на коже, препятствующую переохлаждению, — заканчивает Рик. — Всем понятно?
— Откуда ты все это знаешь? — вопрошает восхищенно Стрикен. Его глаза так и горят, как два фонаря. И Рик наконец-то смотрит в них.
— Спасибо Исе. Я попросил ее еще в детстве рассказать о выживании на холоде.
— Ну конечно, она ведь из Финляндии. А эта страна холодная, — радуется своей доходчивости и хлопает в ладоши Стрикен.
— Мы ведь поможем остальным постояльцам? — вопрошает Энди, оборачивается на других. Постояльцы наслаждаются теплым днем, беззаботно ловят на лице солнечные лучи, разговаривают друг с другом, получают удовольствие от жизни. Те, что со второго этажа, обсуждают, чем будут заниматься, когда они наконец-то станут здоровыми. Наивные дети. Четверо из третьего околачиваются рядом с ними, но близко не подходят. Так уж получилось, что постояльцы из второго этажа объединились в одну большую дружную кучку, когда из третьего разделились на две группы: Четверка Глупцов и Безликие (их часто не видно и не слышно). И Рик, который отшивается один.
— Как только мы пересечем границы Великобритании, затрубим тревогу.
— Ты такой добрый, Рик, — изрекает Стрикен.
— Я не добрый. Мне абсолютно наплевать на судьбы остальных и на ваши в том числе. Я делаю все ради Кери.
— А Кери ты не сдался! — повышает голос Виктор и усмехается.
— Не суй свой поросячий нос туда, куда тебя не просят, — огрызается Рик и скрещивает руки на груди. Виктор вновь заводится и желает накинуться на него, но его упорно удерживает Бакстер.
— Отпусти меня, Бак, я только разок ударю его по губам, чтобы они распухли у него, — шипит и прыщет ядом, чем привлекает внимание Псом. Один из них подходит к ним и делает замечание.
Стрикен невольно прижимается к Рику, когда он замечает оружие, свисающее с плеча. Рик немного приходит в замешательство, но начинает успокаивающе гладить по голове Стрикена, чуть растрепывает его волосы пальцами.
— Мы немного поспорили, простите нас, — извиняется Рик непривычным для него голосом. По крайней мере, такого низкого и вежливого не часто услышишь от него.
— О чем вы говорите на непонятной языке? — грозно вопрошает Пес.
Рик не теряется и незамедлительно отвечает, когда Четверка Глупцов проглотила языки от испуга.
— Мы всего лишь забавляемся, чтобы не умереть со скуки.
Пес обводит взглядом каждого. С каждой последующей секундой его лицо превращается в добродушное. Он кивает головой, но вдруг его взгляд останавливается на Викторе. Он смотрит на него недолго, с долей жалости и печали.
— Как себя чувствует Прах? — неожиданно интересуется Пес. Виктор первые две секунды теряется, но после отвечает:
— Правое крыло сломано. Он больше не сможет летать. — Виктор глубоко вздыхает и поднимает голову на небо. На последней их прогулке Прах кружил над задним двором, петлял, очень радовался полету, кричал что-то на своем. Уже как три года на прогулках никогда не было так тихо, как сейчас.
— Мне очень жаль, — изрекает Пес. — Роберт — очень вспыльчивый. Мы, из охраны, не шибко рады, что он наш командир.
Пес хочет уже уйти, как Кери останавливает его с просьбой:
— Можно мне, пожалуйста, к Симоне?
Рик удивленно смотрит на Кери. Зачем она ей понадобилась?
— Что-то срочное? — вопрошает Пес. — Это не может подождать?
— Мне становится все больней, — кладет руку на грудь, указывает на место боли. Душа изнывает и плачет, сама Кери готова проронить слезу.
Все это время Кери не была с друзьями. Мысли ее уносили к Гордону. Сегодня, ровно три года тому назад, как его расстреляли за изнасилование. И его жертвой является именно Кери, которая до сих пор не может его забыть. Она сильна любила его, и он ее. Она в этом уверена.
Что-то в одну ночь щелкнуло в мозгу у Гордона, и он накинулся на нее, подобно зверю. Кери больно вспоминать о том ужасном моменте, но она все никак не может забыть затуманенным взгляд Гордона. Его зрачки были ссужены в одну маленькую точку, а глаза были, как у психопата.
Кери хочет поговорить с Симоной о Гордоне. Она, как его сестра, должно быть тоже горюет по нему. И в этот день Кери хочет, чтобы Симона не оставалась одна. Несмотря на неприязнь к ней, она не желает, чтобы та страдала и боролась с болью в одиночку.
— Хорошо. Но я провожу тебя, — говорит Пес, подходит к ней, берет ее за руку и устремляется к зданию.
— Кери? — обеспокоенно зовет его Рик, но та ничего не говорит ему. Он начинает немного раздражать ее. Оставаться рядом с ним совсем не хочется.
Кери прекрасно ориентируется в пространстве, но Пес не отпускает ее руки, пока они доходят до кабинета Симоны. Он стучится, заходит первым, объявляет, что Кери нуждается в ее консультации. Симона приглашает ее, и после этого Пес со спокойной душой возвращается на место службы.
— Тебя что-то тревожит, Кери? — спрашивает без интереса Симона, не отрывая глаз от важных бумаг.
— Гордон меня беспокоит.
Симона удивленно поднимает взгляд на Кери. — Ровно три года тому назад его расстреляли.
Симона опускает голову. Заметно груснеет. Поджимает губы. Встает из-за стола и без слов провожает Кери до удобного дивана. Просит ее присесть. Устраивается рядом.
Они молчат. Каждая углубляется в мысли, но думают они об одном человеке. О Гордоне.
— Я хочу извиниться перед тобой еще раз за него, та ночь…
— Не нужно, пожалуйста, об этом, — перебивает ее Кери. Любое напоминание сажает в сердце, которое и без того изранено, сотни острых игл. — Я пришла к тебе, потому что вспомнила, как ты недовольно возмущалась, когда я с Гордоном много играла. Ты тогда очень сильно ревновала его ко мне, — улыбается Кери. — А он показывал тебе язык и уводил меня подальше.
— Маленький засранец, — хмыкает Симона. Да, она помнит эти деньки. Помнит, как сильно раздражалась, потому что ей приходилось учить много психологических и психиатрических терминов, практиковаться, слушаться во всем маму и брать с нее пример, когда Гордон беззаботно игрался с Кери, смеялся и резвился. Лишь на боевых тренировках они проводили время, как брат с сестрой. Она сильно любила Гордона. Когда у него болела голова, она всегда была рядом.
— В мой первый день в Доме Уродов Гордон первым подошел ко мне. Представился, схватил играючи за руку и сказал, что в будущем я влюблюсь в него. В тот момент я не придала этому значение, но сейчас… — продолжает Кери, но неожиданно замолкает. Опускает голову от печали. Плакать не хочется, но душа разрывается на части.