Чиркал спички и заглядывал в тёмные густые ельники.
Грибов прибавлялось: подберёзовики, подосиновики.
— Куда складывать? — растерялся Гарька. — Сделаем из рубашки мешок?
— Из рубашки не годится, — сказал Леонид Аркадьевич. — Лучше используем майку.
Он вытащил из своего чемодана майку, низ её завязал узлом, а из плечиков получились ручки, как у кошёлки.
Гарька тащил теперь самодельную кошёлку с грибами, а Леонид Аркадьевич — чемоданы.
Что дядька, что племянник — оба были возбуждённые, всклокоченные. В волосах — старая паутина и хвоя, руки испачканы в земле.
Гарька и Леонид Аркадьевич выбрались на опушку леса. Вновь был синий солнечный день.
— Дядя Лёня, а от вас пар идёт, как от горячей каши! — засмеялся Гарька.
— И от тебя, братец ты мой, тоже идёт, как от горячей каши! — ответил Леонид Аркадьевич и тоже засмеялся.
Дядька и племянник дымились, просыхая на солнце.
Улицы в Черёмушках были с глубокими канавами, поросшими чертополохом и лопушником.
Лужи на тропинках стояли прозрачные и согретые. В них видны были корни деревьев, отпечатки велосипедных покрышек, следы босых ребячьих ног.
Гарька ещё издали заприметил знакомый дом, построенный по собственному проекту Жени, с узорными наличниками и расписными коньками на столбцах крыльца.
— Но прежде всего зашли к Матрёне Ивановне, и тут случилось непредвиденное: муж Матрёны Ивановны, Яков Данилович, сообщил, что у жены разыгрался приступ аппендицита и её увезли в больницу.
Но ничего, — утешил он Леонида Аркадьевича. — Ей уже лучше. Скоро вернётся и будет вам готовить, а пока что просила передать вот это. — И Яков Данилович протянул Леониду Аркадьевичу большую книгу в кожаном ветхом переплёте с обломанными углами.
Книга называлась: «Подарок молодым хозяйкам, или Средство к уменьшению расходов в домашней кухне».
Леонид Аркадьевич поблагодарил за внимание, взял книгу, и они с Гарькой вышли на улицу.
«Как же быть? — соображал Леонид Аркадьевич. — Возвращаться в город — обидно. Собирались, приехали — и тут же назад! А может, попробовать, пожить самостоятельно, пока выпишется из больницы Матрёна Ивановна? Всего несколько дней…»
Гарька догадывался, о чём думал Леонид Аркадьевич.
Он сказал:
— А давайте вдвоём.
— Что — вдвоём?
— Жить вдвоём и варить. Книга у нас есть.
— Ты, пожалуй, прав, — сказал Леонид Аркадьевич и ускорил шаг, как человек, утвердившийся в принятом решении. — Книга имеется, давай попробуем.
— Будем, как Робинзон Кукуруза.
— Не Кукуруза, а Крузо.
— Ну Крузо. Мне Колька из нашего двора рассказывал.
Калитка перед домом была прочно закручена проволокой, чтобы во двор не забрели коровы.
Гарька проворно перелез через забор.
Леонид Аркадьевич в раздумье потоптался перед забором, помедлил, огляделся — нет ли кого на улице — и потом тоже перелез.
Отомкнули на дверях замок и прошли в дом.
В комнатах духота, запустение: серые комья слежавшейся пыли, обрывки хрупких, пересохших газет, глиняные горшки из-под рассады, пучки соломы, черенки от лопат.
Леонид Аркадьевич распахнул окна, и сразу приятно повеяло дождём и лесом.
В домике было две комнаты, кухня и кладовка.
В комнатах — кровати без матрацев, наскоро сбитые столы и табуреты, промятый матерчатый диван.
Необходимо было привести в порядок жильё, а для этого, насколько понимал Леонид Аркадьевич, прежде всего следовало подмести и вымыть полы.
— Гарька, — сказал Леонид Аркадьевич бодрым голосом, — где у вас вёдра?
— На чердаке.
— Хорошо. Карабкайся на чердак.
Лестница на чердак вела из кладовки. Гарька полез.
Вскоре с чердака долетел его голос:
— Здесь и ящик с инструментами… А-а-пчхи!.. И дрова и умывальник. Достать? А-апчхи!.. И топор и корыто…
— Хорошо, — сказал Леонид Аркадьевич, хотя по-прежнему не знал, что, собственно, «хорошо»: то ли что они сюда приехали, то ли что обнаружено корыто.
Гарька предложил мыть полы так, как моет бухгалтер Станислав Дмитриевич, их сосед по квартире в городе. У него быстро получается: выльет ведро воды на пол, а потом только ходит выкручивает тряпку — собирает воду обратно в ведро.
Разделись до трусов, быстренько вынесли мусор и выплеснули в комнатах и в кухне по ведру воды.
Начали собирать воду обратно тряпками, но не тут-то было: развелась невообразимая слякоть.
Леонид Аркадьевич и Гарька елозили на коленях по дому, протяжно сопели, сгоняя воду из кухни и комнат уже не в вёдра, как бухгалтер Станислав Дмитриевич, а прямо с крыльца во двор.