Но вода сгонялась плохо: мешали в дверях порожки.
Леонид Аркадьевич устал, вышел из дому, чтобы передохнуть.
В доме раздался стук. Потом всё смолкло.
Когда Леонид Аркадьевич вернулся, то в комнате, где трудился Гарька, воды не было.
Леонид Аркадьевич очень удивился.
— А я дыру пробил, — сказал Гарька. — Тут в полу гнилая доска, сразу долотом пробилась. Может, и в кухне пробить?
— Что ты! — испугался Леонид Аркадьевич. — Так весь дом продырявим!
Кое-как покончив с полами, устроили отдых.
Потом Гарька укрепил умывальник и занялся полочкой для зубного порошка и мыла, а Леонид Аркадьевич подступился к печке.
Дом наполнился дымом. Это из печки, которая у Леонида Аркадьевича долго не разгоралась: не было тяги, он забыл открыть в трубе заслонку.
Но вот столы покрыли бумажными скатертями, которые предусмотрительно сунула Гарьке в чемодан Женя, вкрутили в патроны электрические лампочки, о которых тоже позаботилась Женя, и привели в порядок хозяйство в кухонном шкафу. В нём оказалось всё необходимое: кастрюли, сковородки, чайник, тарелки, вилки.
Подсохли даже полы. Наступила очередь подумать о еде.
— Что ж, — сказал Леонид Аркадьевич, — поджарим грибы?
— Поджарим, — согласился Гарька.
— Ты побудь дома, а я схожу в магазин.
Леонид Аркадьевич надел новые полотняные брюки, свежую рубашку и отправился в центр посёлка, где помещались магазины, парикмахерская и пожарная будка.
В магазине попросил масла, хлеба и сахара.
— Только приехали? — спросила продавщица, оглядывая седоватого человека в клетчатых домашних туфлях.
— Да, сегодня приехали.
— А соль у вас есть?
— Соль?.. Конечно, нет. Спасибо, что напомнили.
— И пачечку чая возьмите.
— Тоже не повредит.
— А на сдачу я вам спичек дам.
Леонид Аркадьевич кивнул.
Возвращаясь домой, он думал, что жизнь в Черёмушках будет не так уж плоха и что среди людей действительно не пропадёшь. Женя права.
Когда Леонид Аркадьевич вошёл в дом, увидел — Гарька сидит в кухне на чурбачке, занят чисткой грибов.
Сбоку на полу лежала раскрытая поваренная книга.
— Ты уже приступил?
— Да. Вот тут написано… — И Гарька заглянул в книгу и прочитал по складам: — «Пре-жде все-го гри-бы не-об-хо-ди-мо о-чис-тить и по-мыть».
Леонид Аркадьевич выгрузил покупки и подсел на подмогу к племяннику.
Когда грибы очистили и помыли, их нарезали ломтиками и прокипятили в кастрюле. Потом посолили и обжарили в масле.
Перед окончанием жарения книга рекомендовала добавить чайную ложку муки, положить сметану, посыпать тёртым сыром и запечь. А при подаче на стол сдобрить зеленью петрушки или укропом.
Но Леонид Аркадьевич и Гарька порешили прекратить готовку своих грибов, когда они попросту окажутся съедобными.
Грибы шкворчали на чугунной сковородке и яростно брызгались маслом. Леонид Аркадьевич, придерживая очки, поминутно отпрыгивал в дальний угол кухни.
Гарька читал поваренную книгу, выискивая, что и из чего можно ещё приготовить.
— «Суп из каш-та-нов». А каштаны в городе продаются, дядя Лёня?
— Мне не попадались.
— «Клёц-ки из pa-ков», «Жаркое из ди-ко-го веп-ря». А кто такой вепрь? Птица, да?
— Кабан, — поспешно отвечал Леонид Аркадьевич, загнанный шипящим маслом в угол кухни.
— «Кар-то-фель-ные кро-ке-ты», «Суп из бы-чачь-их хвостов…» Дядя Лёня, из хвостов суп! — Гарька подпрыгнул на чурбачке и уронил книгу.
«Подарок молодым хозяйкам» рассыпался по полу.
Леонид Аркадьевич подумал: «Суп из бычачьих хвостов? Чёрт знает что такое!»
— А ну её, эту книгу, — сказал Гарька, складывая листки как придётся: вепри, каштаны, бычачьи хвосты, крокеты… — Мы и без неё проживём. Правда, дядя Лёня?
— Правда, — ответил Леонид Аркадьевич. — Проживём и без неё.
Грибы получились отменные.
Леонид Аркадьевич сам искренне удивился, что они с Гарькой сумели так вкусно приготовить, хотя у них под руками и были только масло, соль и завалявшаяся вялая луковица и совсем не было ложки муки, сметаны, а при подаче на стол отсутствовала зелень петрушки.
После целого дня на лесном воздухе у дядьки и племянника разыгрался аппетит. Они ели молча ложками прямо со сковородки, а хлеб не резали, а ломали кусками.
В печке с шелестом разваливались головёшки. От них отстрекивали угольки и тут же гасли, падая на железный лист, прибитый на полу перед топкой. Трещала духовка — остывала.
В дом входила ночная тишина, полная трепетных теней от крыльев бабочек-бражников, запаха ещё горячих от солнца ёлок.