Завтра она напишет письмо своей бабушке в Ленинград. Клавдия Михайловна говорит, что письма в Ленинград доходят, несмотря на блокаду. Она напишет, чтобы бабушка скорей собиралась и приезжала к ним в детдом. Ничего, что она старенькая. Ей будет у них хорошо. И, наверное, Клавдия Михайловна и все ребята будут рады, если у них дома будет жить Наташина бабушка, такая хорошая и ласковая бабушка…
Сегодня, как и в другие дни, Катя после школы прибежала в изолятор. Теперь Катя и Наташа так дружили, что готовы были, если бы могли, совсем не разлучаться, ни днём, ни утром, ни вечером.
— Встала уже? — воскликнула Катя, вбегая в изолятор. Вся розовая и морозная, она внесла с собой запах снега и зимы. — Какая худышка! Когда лежала, было не так заметно.
Она сбоку разглядывала Наташу.
— Только глаза и косички остались… Если я тебя немного пихну, ты не свалишься?
— Нет, не свалюсь… А помнишь, когда ты приехала сюда, к нам в дом, ты сама была такая худышка, вроде фасолевого стручка… Теперь у нас наоборот.
— Ничего, ты живо поправишься и снова станешь круглой репкой!
Они обе засмеялись.
— Гляди-ка, гляди-ка! — вдруг воскликнула Катя и прировняла своё плечо к Наташиному. — Ты переросла меня! А ведь до болезни была гораздо ниже. На линейке ты стояла от меня через пять человек.
— Верно! — удивилась Наташа. — Почему так всегда бывает — после болезни намного вырастаешь?
— Не знаю. Теперь на линейке нас поставят рядышком. Ты рада?
— Когда раньше, ещё в Ленинграде, — продолжала Наташа, не слушая Катю, — я болела скарлатиной, я после болезни вот на столько подросла. Когда мама меня смерила…
Голос у Наташи дрогнул, оборвался, она отвернулась и стала смотреть в окно.
— Наташа, — сказала Катя и повернула Наташу к себе, — прошу тебя, не надо…
— Не буду, не буду, — быстро проговорила Наташа и смахнула пальцем слёзы. — Правда же не буду…
После того дня, как Наташа узнала о смерти своей мамы, она долго и тяжело болела.
Была одна такая ночь, когда уже никто не думал, что Наташа останется жить. В эту ночь Зоя Георгиевна просидела у Наташиной постели до утра. И Клавдия Михайловна всю ночь не уходила из изолятора. И медицинская сестра Настя тоже не ушла домой. Ольга Ивановна ночью, в пургу и метель, погнала лошадь в город за важными лекарствами и вернулась на рассвете.
В эту ночь Катя тоже долго не уходила спать и всё стояла в коридоре. И когда Софья Николаевна увидела её у дверей изолятора, она ничего не сказала. Только быстро провела ладонью по Катиным волосам.
Потом очень медленно, день за днём, Наташа стала поправляться. Тогда она попросила Зою Георгиевну, чтобы к ней пришла Катя.
— Нет, — сказала Зоя Георгиевна, — ты ещё очень слаба. Будете много разговаривать, разволнуешься, устанешь…
Но Наташа стала её так просить!
— Хорошо, — поколебавшись, согласилась Зоя Георгиевна. — Катя посидит с тобой десять минут, и вы не скажете друг другу ни одного слова. Согласна?
— Ни одного слова? — с удивлением переспросила Наташа. — Совсем ни одного?
— Ни одного. Даёшь обещание?
— Даю, — тихо сказала Наташа. — Позовите, пожалуйста, Катю…
Катя пришла к ней после школы. В этот день они честно не сказали друг другу ни одного слова — обе дали обещание Зое Георгиевне. И Катя и Наташа.
Катя села около Наташиной кровати, они смотрели одна на другую и молчали. Потом Катя взяла тонкую, исхудавшую руку Наташи и подержала в своей руке…
Но зато через несколько дней, когда ни Катя, ни Наташа никакого честного слова не давали, когда медицинская сестра Настя вышла в коридор, а девочки остались одни, Катя рассказала Наташе всё, что было в том письме. Она очень не хотела рассказывать. Она очень просила Наташу подождать хотя бы ещё несколько дней. Но Наташа упрямо шептала:
— Сейчас, сейчас… Ты должна… Катя, ты должна… Ты должна мне рассказать всё…
И Катя рассказала всё, что было написано в том письме с фронта, которое пришло от самых близких боевых товарищей Наташиной мамы.
Они написали, как погибла Наташина мама. Она была тяжело ранена, когда ходила на передний край в разведку, и, несмотря ни на какие усилия, её не удалось спасти.
Только на короткое время к ней вернулось сознание. И тогда она стала молить, просить лишь об одном: чтобы Наташа подольше, как можно дольше не узнала о её смерти.
Всё это Катя успела рассказать, пока они оставались одни в изоляторе. Наташа лежала тихая, вся вытянувшись, и не смотрела на Катю. Она смотрела куда-то вдаль, точно видела перед собою всё, о чём ей говорила Катя…