В конце концов, теннисные корты не возьмешь с собой в ресторан! Кстати, лошадь тоже… Но вот одежда — это особый разговор. Одна одежда может быть в десять раз дороже, чем самый шикарный теннисный корт…
Наездницы вошли в бар и заказали водку со льдом. Это была крутая выпивка для крутых женщин.
Джина последовала за ними и устроилась неподалеку, в надежде подслушать их разговор. В ушах женщин сверкали одинаковые бриллиантовые сережки — единственная дань низменному материализму.
— Я так переживаю из-за завтрашнего шоу, что не могу нормально спать уже целую неделю. Боже мой! Я так плохо сегодня ездила. Я не вынесу этого ужаса. Во мне все напряжено.
— Успокойся, Бриджит. Это не операция на мозг. Это всего лишь лошадиное шоу.
— Вы не понимаете, что это значит для меня.
Джина заказала сок и продолжала наблюдать за ними. Одна из наездниц обернулась и посмотрела на Джину. Джина быстро опустила голову и сделала вид, что внимательно изучает каталог.
— Ладно, пошли отсюда, — сказала Бриджит. — Здесь их нет.
Джина смотрела им вслед, соображая кого это они ищут. Такого рода женщины — свободные, раскованные, насмешливые и задиристые — вызывали в ней противоречивые чувства: они и притягивали, и в то же время она ощущала какой-то страх и смущение перед ними. В глубине души она завидовала им, хотя и старалась не признаваться в этом даже самой себе.
— Привет! Как дела!
Джина повернулась, почувствовав как ее легонько хлопнули по плечу. Перед ней стоял Френки Кэрш. Джине показалось, что он выглядит печальным и потерянным.
— Прекрасно. Как у тебя?
Он поморщился. Его шелковый костюм был слегка измят.
— Пока не жалуюсь. Ты здесь одна?
— Да. Гарри не захотел ехать со мной. Я собираюсь написать об этом.
— Хочешь конфиденциальную информацию? У меня кое-что есть.
— Конечно! Это было бы интересно. Когда мы сможем поговорить?
— Если хочешь, прямо сейчас.
Джина посмотрела на часы. У нее были еще кое-какие дела здесь, поэтому она предложила:
— Как насчет завтра? Я знаю, что завтра праздник, но мы можем созвониться.
— Хорошо, — согласился Френки. Он явно был не в духе.
Джина улыбнулась ему. Он казался таким несчастным.
— Ты с Фритци?
Он опустил глаза и медленно покачал головой.
— Нет. С ней все кончено.
Джина удивилась и, неожиданно для себя, разволновалась. Быть может, потому, что наличие у Фритци молодого любовника успокаивало ее и Дженни.
— О, Френки. Прости меня. Я не знала.
Он поднял глаза, и их взгляды встретились. Джина испугалась, что он вот-вот расплачется.
— Это произошло совсем недавно.
— Знаешь, все романы, в принципе, одинаковы. Может, это и делает их забавными.
Джине было по-матерински жаль его. Она очень хотела хоть немного поднять ему настроение. Она знала, что ему будет очень неприятно, если он расплачется здесь.
— Нет. По-моему здесь дело в другом. У нее кто-то появился.
— Правда?!
У Джины сжалось сердце.
— Да. Скорее всего, это так. Мне кажется, что такая женщина, как Фритци, может иметь кого захочет… А что ей делать с таким парнем, как я?
Джина поставила стакан на столик. Ее ладошки вспотели. Бедный Френки! Вся его самоуверенность исчезла.
— Ты еще молод, Френки. Впереди у тебя еще много встреч с женщинами… Не стоит так огорчаться. Все будет хорошо.
Френки печально улыбнулся.
— Да, конечно. Только я никогда не встречу такую женщину, как она. Таких больше нет. Ладно, жду звонка.
Ссутулившись, Френки побрел к выходу.
— Время летит незаметно. Жизнь проходит, мелькают дни и годы, не оставляя в памяти ничего, кроме отдельных эпизодов: пикник на пляже, когда тебе было всего лишь пять лет, а семья была еще крепкой и счастливой; поездка в горы и песни, которые тогда пели; влюбленность в Омара Шерифа и первое посещение оперы; спортивные соревнования и жуткий бронхит… Эпизоды хорошие и плохие. Значительные и совсем несущественные. Смерть. Смех. Отличная еда. Первый оргазм. Застывшие во времени куски жизни.
Когда происходят эпизоды, которым суждено остаться в памяти на всю жизнь, мы не говорим себе, что именно это обязательно запомним. Они просто остаются с нами. И мы не знаем, станет ли наша жизнь лучше, если мы будем внимательнее приглядываться к ней. Разве можем мы с уверенностью сказать, какой груз памяти мы донесем до старости и унесем с собой в могилу?
Случилось так, что Харты значительно позже смогли оценить значимость обеда в ресторане вместе с Джеймсонами. Это был как раз тот эпизод, память о котором они пронесут через всю свою жизнь.