Пролог
«Не подымайте на жизненном пути пыли»
- Пифагор
С тяжёлым кряхтением перевернувшись набок, Джеймс полуосознанно приподнял свою правую руку вверх. С трудом расслабив пальцы, он увидел, как в ладони, мрачно играя золотыми брызгами на фоне полыхающего пожарища, в своей неимоверной красоте заблестит голубой бриллиант. Фир перевел взгляд на огонь, с ненасытной жадностью пожирающий дом, а потом снова задумчиво повертел "Уран" в руках. Стоило ли оно того?
ЗА ВОСЕМЬ ЧАСОВ ДО ЭТОГО
Джеймс Фир неуверенно шагал по просёлочной дороге, окаймлённой с обеих сторон бурной зелёной растительностью, которую, видимо, уже без малого четверть века не трепала рука садовника. Однако сейчас его не интересовали ботанические подробности окружающей природы. Мозг Фира был погружён в воспроизведение его недавнего разговора с Джоном Байером.
Он раскинулся в мягком, обитом коже, роскошном светлом салоне, комфортабельном, словно материнское лоно, новенького Imperial Le Baron 1973 года. Джон сосредоточенно, с самоупоением виртуоза лихо управлялся с рулём, искусно маневрируя в городских пробках Большого Яблока. Он то и дело поминутно изрыгал различные комментарии по поводу других автомобилистов: один из них, который попытался обогнать гордость Крайслера на своей полуживой колымаге, был обозначен, как esel; другой водители, собравшийся подрезать Джона, был торжественно номинирован на премию stolto; наконец, и третий оператор, ехавший, слово черепаха на день рождения тёщи, был поруган и предан истории под наименованием stultus.
Когда бурная городская черта была пересечена, искажённое от ярости лицо Байера мгновенно осунулось и приняло свой обычный невозмутимый вид.
-Ну что Джеймс? - слегка повернув голову вправо, как ни в чём не бывало, обратился он к своему пассажиру. - Давненько же я тебя не видел.
-Если быть точном - семь лет. - Скромно уточнил Фир, делая вид, что он занят рассматриванием раскинувшегося пред ним пейзажа.
-Да, много воды утекло с тех пор, - с оттенком грусти проговорил Джон, - кстати, тебя с тех пор так никто и не затмил. Молодёжь нынче уже пошла не та, что раньше - одни деньги в голове.
-Очень жаль, - холодным тоном ответил Фир.
-Раньше хоть у людей было какое-то подобие чести, вот ты, например. Ты помнишь, как в те далёкие дни, одно твоё слово ценилось, точно расписка в банке. Мы никогда не применяли оружия просто так, но ты превзошёл всех: даже во время того дела, я имею ввиду Нолтфордовский особняк, ты не преминул силу, хотя бы даже я, чего греха таить...- он внезапно запнулся, словно боясь закончить свою мысль.
Джеймс перестал дырявить окно и, с беззастенчивостью старого знакомого, внимательно осматривал Джона Байера. «Боже, как же он не изменился». - Единственный вывод, к которому он пришёл. Джон был долговязым, жилистым человеком, с болезненно-анемическим видом, хотя он всегда был здоров как бык. Венозные длинные руки цепко держались за руль машины, хотя казалось, что они и стаканчик с кофе не выдержат. Лицо у него было белое, как мел, над ним высился блестящий, высокий и широкий, словно у античного мыслителя, лоб, сверху аккуратно лежали блестящие и прилизанные волосы цвета вороньего крыла; серые глаза были постоянно напряжены, из-за чего он немного походил на филина. Тонкие губы цвета земляники сверху прикрывала тоненькая линия усиков, побритых на манер известного магната. Снизу этот ансамбль заключал выпирающий прямоугольный подбородок, соединённый с резкими и острыми скулами. Просто удивительно, что человек с подобной внешностью, разговаривал самым нежным и приятным голосом, какой только слышал Фир среди мужчин.
-Как там Флоренс? - внезапно спросил Джон.
-Ты ещё помнишь, как её зовут? - Удивился собеседник.
На улице Байера заиграла улыбка.
-Ты же знаешь, Джимми, что я помню всё. Я знаю, что у тебя беда, поэтому и нашёл тебя, - со странным для себя чувством проговорил Джон.
-И только? - Джим скептически приподнял бровь.
-Ну, также я думаю, что ты как нельзя лучше подходишь для этого заказа.
-Обнести чужой дом?
Внезапно Джон вспыхнул, точно голова спички.
-Да какая муха тебя укусила?!- вскричал он, теряя свою напускную невозмутимость.- Где тот Джеймс Фир, которого я когда-то знал и которого я так ценил? Где он? Ау! Есть кто? - сказал он с артистичной наигранностью, как будто кого-то ища.