Вернувшись к рабочему месту, Джеймс Фир возобновил расчистку пути, оставив мрачного ворона смотреть ему в спину своим холодным взглядом. Наконец последняя доска, ограждающая дверь, была отъята. Фир улыбнулся, с удовольствием разглядывая результат своего труда. Ещё миг и он войдёт в сокровенные царство Сворда. Он мысленно перенёсся обратно в Нью-Йорк, к своей семью, он закончит это дело, последнее дело и тогда...
-Уходи! - внезапно прокричал какой-то голос у него за спиной, странно произнося звуки.
Джеймс вновь обернулся. Чёрный ворон лениво взмахнул в небо, потрясая воздух своим предостерегающим криком. Фир молчаливо смотрел ему в след.
-Не нравится мне всё это, - с унылой физиономией выговорил он.
-Джимми, ты как там? - Резко заговорила рация. - Уже зашёл в дом? Приём.
-Нет, только собираюсь. Джон, у меня тут произошло одно странное событие.
-Какое же? - решился спросить Байер после секунды молчания.
-Я только что наблюдал говорящего ворона.
На другом конце связи вырвался вырвался облегчённый вздох.
-Фух, а я то думал, что произошло действительно нечто серьёзное. Ты разве никогда не читал Эдгара По, Джимми, я же сам помню, как всунул тебе сборник его стихов. Ни вижу ничего удивительного в говорящем вороне, вот если бы это был голубь - то да, это было бы странно, а так... - он замолчал.
-А то, что птица, обитающая в безлюдном месте смеётся истерическим смехом и говорит «уходи» тебя не смущает? - С лёгким налётом сарказма спросил Джеймс.
-Может он понаслушался тех придурков, которых я сюда присылал, и решил взять на вооружение их звуки. Помню, один из твоих предшественников, когда пришёл ко мне долго смеялся нервозным смехом, может он и научил птицу этому искусству?
-А птица, как гений пернатого мира, выучилась этой премудрости с первого раза? Джон, чтобы попугай заговорил его штудируют целые месяцы, а тут дикий ворон. Улавливаешь суть?
-Ну... допустим не один только мой подопечный смеялся подобным образом, просто некоторые были ммм... слишком возбуждены, чтобы их подпустили ко мне. Да и тем более, - бегло прибавил он, - чего только не случается в природе.
-А про уходи ты не забыл? - не переставал настаивать на своём Фир.
-Слушай, ты кто? - раздражённо заговорил Байер. - Классный специалист или трусливая баба, хотя, зачем я оскорбляю женщин?..
-Ладно, - недовольно сдался Джеймс, - я иду.
Ловким движением руки, незаметным для нетренированного глаза, он распахнул роскошные белые входные двери и вступил в зону неизведанного.
Краски сгущаются
Ещё Мишель Монтань подметил, что даже воры, идущие на своё нечестивое дело, просят помощи у Бога. Странно, не правда ли? Казалось бы, вот этот отщепенец человеческого социума уж точно сам должен понимать, что рассчитывать на помощь свыше в таком деле абсолютно абсурдно. Но человек существо более иррациональное, нежели рациональное, -хотя несколько столетий подряд мудрецы думали обратное, - и поэтому любое действия, при сильном на то желании, он может преспокойно совершить, искусно оправдав его при посильной помощи своих извилин, как мы уже говорили об этом свыше. К тому же, вряд ли на Земле проживает много людей, которые считали бы себя настолько отъявленными негодяями, что не могли бы рассчитывать на помощь Неба. Впрочем, перед нами встаёт и второй вопрос: зачем подобным асоциальным элементам просить помощи у Высших Сил? Мы ответим вопросом на вопрос: разве они не люди? Ведь, как известно, если самолёт начинает подозрительно трусить, то большинство сид,ящих на нём атеистов мгновенно начинает беззвучно молится или даже в слух, ежели всё серьёзно и сыпать обетами, как хомяк горохом. А здесь, на столь непредсказуемом предприятии, опасность близко познакомится с манящим ящиком ещё выше, что, помимо воли человека, создаёт безотчётный страх, который усугубляется болезненным осознанием неправомерности своих действий, как бы сильно не убеждал бы себя субъект в обратном. В таком бедственном положении, он может отыскать только один гарант, только одного, кто заинтересован в нём - и он прибегает к Нему, как тонущий человек, хватается за соломинку, даже не сознавая того, что его действия должны быть столь же противны пред Богом, как вандализм для искусствоведа. Молитва в таких случаях - это попытка анестезии, своеобразный вексель, которым он может успокоить своё разбушевавшееся нутро. Не был исключением и Джеймс Фир: ныне, входя в заброшенный особняк Сворда, он также ощутил какой-то странный, неконтролируемый страх, и, чтобы преодолеть его, он воззвал к Богу, как некогда взывал в период своего детства и юности, а также, когда встретил Флоренс. Флоренс... Как она там? Джеймс даже не подозревал, что его уверенность в Небесном покровительстве спасёт его в дальнейшем от умопомрачения и, возможно, от холодных лап смерти.