Мэри молча, без единого приступа раздражения или гнева, выслушала ответ Бенджамина, попутно внимательно сверля взглядом старика, скорчившегося в аморфный комок в глубине своего ложа и нервно дёргающего пуговицу на правом рукаве пиджака. Поведение юриста не вызвало у неё высокомерного презрения, так как она знала, что Дэкри пережил на своём веку уже девять безуспешных покушений, из-за чего он при всём своём желании не может себя чувствовать уютно и комфортно где бы то ни было, кроме зала заседаний - там находится его стихия и все страхи рассудка отступают в тень перед зерцалом профессиональной страсти.
-Если есть документ, то всегда найдётся тот, кто может его оспорить, - наконец торжественно выдала она, продержав всех присутствующих в течении нескольких минут в бурлящем супе напряжения.
Её уверенный ответ вызвал лишь бледную усмешку на бесцветных губах великого крючкотворца:
-Удачи, мисс, я уйду на пенсию, если вы успеете в своём замысле, в чём я, однако, сильно сомневаюсь. Вы, должно быть, знаете про скрупулёзную предосторожность Фрэнка, - он кинул мимовольный взгляд полный тоски на портрет патрона, - , вы не должны думать, что ваш отец по неведомым причинам изменил своей драгоценнейшей привычке в столь важном деле - он же не пончик покупал, хотя Фрэнк и тут умудрялся вытворять различные чудеса... - Бен, собравшись с силами, наконец отважно глянул в глаза Мэри, и не зря: в них он увидел реющий преступный замысле и сразу же решил пресечь его на корню.- Не получится, -ответил он на неслышный вопрос Мэри, - всё свидетели состоятельные люди и подкупить вам их не получится.
-Да? - она удивлённо подняла брови, пытаясь изобразить простодушное удивление. - И кто же они?
Дэкни несколько секунд молчал, внимательно раздумывая, стоит ли вообще отвечать этой инфантильной девчонке, которая не как не может вбить себе в свою голову, что все её «гениальные ухищрения» давно уже предсказаны и обезопасены. Обменявшись мыслями с посеребрянной запонкой, он решил, что ничего дурного сделать она не сможет, а если он промолчит, то, весьма вероятно, рискует лишиться рассудка и хрупкого подобия душевного равновесия.
-Что ж, не думаю, что это тайна, - нерешительно выговорил он, пытаюсь всеми силами умаслить свою совесть. - Один из них сейчас министр юстиции, другой - главный прокурор нашего штата, третий сейчас находится в гастролях по Европе, четвёртый веселится на съёмках, выкидывает различные фортели своими ногами, а пятый вообще уже успел отдать Богу душу - конкретных имён не назову, можете даже не просить, - мягко протягивая буквы запротестовал он, - тем более, насколько я полагаю, при сильном на то желании вы сможете сами узнать, кто они, или же догадаться... Прорехов тоже можете не искать, завещание Сворда стряпал чертовски хороший юрист и вы там носа комара подточить не сможете, не то, чтобы оспорить...
-И кто же это такой уникум у нас? - Многозначительно перебила его Мэри, устало наматывая свои золотистые локоны на пальцы.
-Я, - честно признался Бенджамин.
Средняя мисс Сворд молча продолжила дырявить Дэкна тупым взглядом - запас терпения стремительно подходил к критической отметке.
-Вы точно уверены, что отец в здравом состоянии рассудка был способен отписать от нас наш дом? - С прорвавшимся наружу раздражением, липким как слизь и пылающим, как угли, заметила она, угрожающее привстав из своего кресла....
Фир услышал, как дверь в комнату бесшумно отворилась и, ступая тяжёлой походкой, в комнату зашёл незнакомец в костюме Чумного Доктора. Он поспешно оторвался от захватывающего чтения придания старины и, упаковавшись поглубже в сокровенные недра сени под диванчиком, прильнул своим слуховым аппаратом к полу и стал внимательно следит за каждым шагом человека в чёрном, твёрдо решив не дать ему застать себя врасплох, но и не собираясь применять к этому человеку физическую силу в виде свинцового снаряда 38 калибра. «Так и знал, что этот тип обязательно сюда запрётся, - ворчал про себя Джеймс, развлекая себя разглядыванием золотистых кисточек, - ну конечно, если бы он сюда не вошёл, то я мог бы твёрдо поставить все небоскрёбы Нью-Йорка против кирпича, что он форменный идиот сбежавший из психушки. А так... возможно дело окажется гораздо интереснее, чем я предполагал в начале». Тоскливый скрип петель красноречиво сообщил ему, что шкаф уже подвержен досмотру. «Интересно, - разминая затёкшую руку, подумал Джеймс, - а он знает про этот симпатичный будуарчик?» Ответ не замедлил. Только показалось, что шаги наконец-то утихли и в комнату вновь возвратилась желанная тишина, как потайная дверь тихо пискнула, и в красную комнату ступил мрачный незнакомец, омрачая сам воздух своим присутствием. Фир задержал дыхание, слившись со своим укрытием, словно заправский хамелеон. Бесчувственно оглядев будуар, Чумной доктор сделал небольшой обход помещения. Когда ноги, заключённые в суровые тёмные сапоги, промелькнули перед глазами Фира, разглядывающего текущую обстановку через жёлтую бахрому, его неумолимое движение вдруг оборвалось. Чёрные сапоги намертво встали перед диванчиком. Джеймс молчаливо потянул руку к правому боку, где послушно лежал его стальной спаситель. Не успела его сухая рука коснуться холодного металла, терпеливо ждущего своего звёздного часа, когда унизительные кличка «Ленивый Ник» будет торжественно с него снята, как, ужаснувшись самого себя, он резким движением оторвал свою руку от преступного инструмента, неслышно выругавшись про себя. Известно, что, когда мы переживаем неприятные или обременительные для нас моменты, время имеет неприятное свойство произвольно растягиваться, превращая секунды в минуты, минуты в часы, а часы в настоящие миниатюрные дни. Механизм подобных физических метаморфоз располагается в нашей черепной коробке, но, как бы мы не пытались его обезвредить или подчинить своей воле, этот несносный шалопай неизменно проявляет свой строптивый характер, безапелляционно отказываясь подчиняться рассудку. Когда таинственные чёрные сапоги угрожающее маячили перед глазами нашего героя, он, как всякий другой человек, ощутил действие этого парадокса на своей собственной шкуре. Медленным, нескончаемым потоком лились для него секунды мучительного ожидания, подёрнутого дымкой неизведанной опасности, неотступно маячущей прямо перед его убежищем. Цепкий холод сковал его спину, навязчивые иголки злосным роем впились в его ладони, но заставить его сердце биться быстрее они так и не смогли. После мучительного испытания, тёмные сапоги наконец сделали один шаг, другой, третий... скрытая дверь закрылась и Джеймс Фир сделал глубокий, жадный вдох блаженного воздуха, оживившего его внутренности. Выждав, когда незнакомец окончательно удалится восвояси, Фир решил, что неплохо было бы для предосторожности выждать ещё какое-то время, дабы исключить всякую возможность неприятной встречи, поэтому он немного выполз из своего укрытия, так же как и в первый раз, и продолжил прерванное чтение, попутно заметив - не без удовольствия, - что свет перестал прыгать в сумасшедшем галопе и принялся статично освещать положенную для него местность.