Это было среднее по размерам помещение шириной в семь метров и длинной в шестнадцать. По верхнему периметру зал опоясывала поясом лоджия, отделяемая от основного помещения воздушной композицией из аркады беломраморных колонн с позололченными капителями, соединённых друг с другом при помощи арок, тимпаны были заполнены ажурной резьбой. Под лоджиями находились стены, разбавленные филёнками и легендарным достоянием Аппенинского полуострова - скальолой. Свод был опоясан по краю медной каймой, за которой развёртывалась виртуозная живописная композиция, изображающая сонм видающихся художников, раскидывающих своими светлыми головами в огромной метафизической мастерской (Другого слова Фир подобрать не смог, хотя по смысля оно не совсем отвечало его ощущениям): Парнасий, Джотто, Фра Анджелико, Мантунья, Ван Эйк, Да Винчи, Миккеланджело. Рафаэль, Тациан, Дюрер, Тинторетто, Хольбейн, Брейгель Старший, Караччи, Караваджо и все прочие гиганты кисты и повелители полотна были представлены здесь во всём своём великолепии. В центре же свода находился небольшой плафон, утопающий в золотой зелени, окаймлённый бурными лозами, ласкаемый нежными лаврами, расцветающий множеством цветов, поле которого занимала ещё одна картина: на ней изображался аллегорический художник, стоящий перед мольбертом и в порыве упоительного экстаза, создающий свой неподражаемый шедевр. Красавица-муза, развевая по ветру своё допотопное облачение, спускается с сияющих далей к увлечённому творцу. Как раз из той точки, где кисть живописца соприкасается с холостом, начинает свисать люстра, исполненная в чистой, не лишённой изящества, форме. Пол был выложен из тонких плиток белого и чёрного мрамора, образующих вместе характерный для эпохи барокко узор. Немного северней от центра располагался постамент из дымчато-серого гранита, на котором торжественно восседала статуя, изображающая прекрасную девушку, - из-под этой почтенной сударыня Фир и вылез, - сидящую в полуразвороте с пленительной улыбкой, и кокетливо простирающая свою маленькую ручку к нежданному посетителю. «Хоть что-то приятное в этом доме», - подумал Фир. Оглянувшись, он увидев высокую, метров три в высоту, входную дверь из красного дерева со со вставками из экзотических пород. Сверху её венчал разорванный лучковый фронтон, поддерживаемый двумя консолями. Это был бы самый лёгкий и надёжный способ обрести желанную свободу, если бы не одно но: железная решётка. Фир с сосредоточенной миной, которое явственно показывала, что её носитель занимается не какой-то шушерой, раздумывает над невероятно сложной задачей мирового значения. Замка на решётке не наблюдалось. «Ну, конечно же, - думал Фир, - конечно же как и всё в этом чёртовом доме здесь сделано не как у людей! Ведь я, пропасть подери, джин. Мне нужно просто взять, раствориться и пройти!». Он, полыхая злобой, словно тряпичная кукла облитая бензином, принялся неистово орудовать монтировкой, пытаясь выломать металлические прутья, столь по-свински вставшие у него на пути. Эта затея не к чему не привела, если, конечно, не брать во внимание то, что, Фир, разгорячённый от работы и взбешённый неудачей, не грохнул со всей силой верным инструментом по неприступной преграде, после чего чуть благополучно не познакомился со своими предками.
Успокоившись и приведя свой разум в рабочее состояние, Джеймс решил попытать счастье в галерее, видневшийся за колоннами в противоположном конце зала.
Только он ступил за порог приветственного зала, как перед ним выросли большие механические часы, висевшие прямо на торцовой стене галереи. Неимоверное сложный и запутанный механизм, один лишь вид которого повергал вас в восторг, был оголён на всеобщие обозрение и, не смотря на все прошедшие годы, всё также исправно нёс свою нелёгкую службу, неустанно отсчитывая секунды, минуты, часы, дни, недели и месяцы - да, Сворд и здесь проявил свою оригинальность, соединённую с неуёмной жаждой всё знать и контролировать до ничтожнейших мелочей. Увлечённый необыкновенной композицией, Джеймс сначала и не приметил того, что стояла под часами на мраморном постаменте - антропоморфного робота, - верней, болванку, - отлитого из меди и латуни, и напоминающего своим видом паровые мечты фантастов девятнадцатого века. «Удивительно, какая тонкая робота! - с восхищением подметил Фир, оглядывая чудо механического гения человека. - Жаль, однако, что я не могу унести это с собой. Мир теряет удивительную находку. Странно, что никто это так и не стащил до меня. - С некоторой тревогой заметил, Фир удаляясь к окну.