Пока Джон занимался наставлениями своего пособника, Фир прошёл большую часть пути, и теперь, проходя мимо, разглядывал грандиозный центральный фонтан, разрезающий дорогу пополам. Он был выложен из белого мрамора в форме чаши с пониженными краями, состоявшей из трёх каскадов, искусно оформленных в виде причудливых ракушек, из центра которых выглядывала голова дельфина, некогда бившая мощным водяным потоком, а ныне представлявшую обветренную частицу былой роскоши, грустно возвышающиеся на фоне сурового свинцового неба
-А ты не знаешь, Джон, правдивы ли слухи о том, что Фрэнсис Сворд помог своему зятю отправиться на тот свет? Приём.
Приёмник несколько секунд молчал, а затем из него врывался слегка озадаченный голос Байера:
-Извини, Джеймс, но ты обратился не по адресу. Если тебя интересует причина смерти Роберта Трейтора, то обращайся в детективное агентство, хотя, наверное, и те тебе не смогут ни в чём помочь - это произошло двадцать лет назад, улик нет, очевидцев преступления не было, а старик, между прочим, умудрился скончаться на третий день после этого. Так что даже не надейся вырвать эту тайну из цепких лап старика. Приём.
-Ладно, - расстроено пробормотал Фир, увеличив темп передвижения. - А что за механизмы ты имел ввиду, я уж два раза о них слышу, но ты никак толком не можешь мне объяснить в чём толк. Приём.
-Видишь ли, Джеймс, - голос Джона неуверенно звучал из рации, - что механизмы есть, мне известно из рассказов очевидцев - твоих предшественников. Но, что они конкретно из себя представляют эти амёбы рассказать не в состоянии - им, видите ли, страшно даже упоминать о этом «проклятом» доме, чёртовы трусы, - без злости выговорил он, - только и твердят, что, после того кошмара, который они пережили, никакое золото мира уже более не интересует их. Так что здесь я тебе ничем помочь ни могу, извини. Ты так там, подходишь уже? - спросил он возбужденно. - Приём.
- Да, - мягко сказал Джеймс.
-Ладно, вытаскивай фомку - придётся тебе немного поорудовать - входные двери заколочены. Каждый раз их вскрывает мой новый агент, но эти чёртовы доски всегда возвращаются на свои исходные позиции. Так что ты так поаккуратней - не хватало мне ещё твои похоронны оплачивать, - и, как будто куда-то спеша, он быстро окончил. - Ладно, если что - я всегда на связи.
Джеймс остался один в тишине, уже подходя к входному портику. Когда он сократил расстояние между собой и домом, то его взору открылись ранее не виденные им подробности фасада: он заметил жадно раскиданные по фасаду гирлянды - по всей видимости, архитектор решил ему не увлекаться, чтобы не засорить общее зрительное впечатление, - также он заметил стилизованные замковые камня над центральными окнами, исполненные в виде человекоподобных масок. Когда он вплотную приблизился к портику, и, ступив на первую ступеньку, оторвал свои жадные глаза от декора, то неожиданно увидел пред собой двух массивных львов, словно стоявших на страже покоя этого заброшенного жилища.
Пройдя мимо них, он подошёл к центральному подходу, обрамлённому наличником, и, взяв в руки монтировку, уверенно начал отрывать доски от внушительной. Проявляя отчаянное сопротивление, взбунтовавшиеся пиломатериалы постепенно, один за другим, сдавались, с треском отлетая и звучно бухаясь о пол. В самый разгар работы, когда вошедший в раж Джеймс уже собирался с силами, чтобы докончить остатки лесного легиона, он услышал за спиной истерический смех. Холодные мурашки в панике забегали по его крепкой спине. Не давая невидимому посетителю шанса окончательно застать его врасплох, он, слегка двинул головой, молниеносно, точно хищник из африканского вельда, отскочил в сторону, попутно с этим повернувшись в воздухе на стовосемьдесят градусов, и быстро попытался обнаружить хохотуна. Только маститый чёрный ворон, ранее пролетавший над его головой, с важным видом сидел на белом льве, внимательно разглядывая Фира своими бездонными, как ночь, глазами.
Испугавшийся было Джеймс в неописуемом облегчении провёл рукой полбу. Однако, тут же его омрачила другая мысль: «С чего это ворон расхохотался и кто его, собственно говоря, этому научил?». Этот вопрос был также неразрешимым, как и первый, о убийстве Роберта, ведь, хоть птица и умела пародировать человеческие звуки, но осознанно ответить она была не в состоянии. Он решил не беспокоить Джона по этому пустяку, и, потянувшееся было рука к рации, беспомощно повисла.