Арк не отставал, бежал за мной, как привязанный, хотя я слышал его частое дыхание и шипение, когда ветка или корень впечатывались в его тело. На поляне царил переполох, представление было сорвано в самой кульминации, как мне показалось, оборотни метались между отчаянным желанием ответить на призыв старшего и хриплыми приказами своего номинального вожака. Мы с Арком петляли на бегу, словно по минному полю, стараясь подальше обходить опасных в волнении волкодлаков. Луна заходила, на поляне явно завязалась свара, а я, к своему ужасу, чувствовал, как силы меня покидают. Умирать красиво не входило в мои планы, а гробить новообретенных друзей тем более.
Но положение казалось безнадежным. Скоро волкодлаки поймут, что их обманули и вернутся. Луна уходила за горизонт. Мы, запыхавшиеся, подбежали к кучке своих, все вместе встретились объятьями. Небо посветлело. Ощущение щекотки во всём теле, к коже будто приложили прохладную тряпку по всей поверхности. Я снова был собой. Как же убого было едва различать запах леса, видеть в предрассветных сумерках едва ли треть того, что видел в полной темноте, но самое сокрушительное — я осознал слабость и хрупкость собственного тела. Если качок просидит пять лет на скудных харчах без движения в яме — он меня поймет. Раньше я был доволен своей формой, захаживал в спортзал, казалось, что могу дать фору многим, но теперь я видел каждый изъян, слабые места, неразвитые мышцы, налёт жирка.
— Ты бы хоть прикрылся, Апполон, — фыркнула Алёна, стоя, как и другие девушки, спиной ко мне, — стоишь тут телеса свои созерцаешь с видом аристократа, которому сообщили о пожаре в банке.
Стало жутко неловко. До мня только теперь дошло, что стою я в лёгком предрассветной тумане в неглиже, со всех сторон окружённый друзьями. Но все это меркло и тускнело по сравнению с толпой голодных оборотней вокруг. В отличие от меня, они не утратили своего облика с заходом луны. Эти ребята в конец озверели, за счёт этого приобрели мощность, но потеряли в человечности.
Событие, случившееся далее, преисполнило меня уважением к Димасу, как к очень отважному человеку. В тот миг, когда бомж-театрал, потеряв остатки человеческого облика, решил натравить на нас свою свору, Алёна Кощеевна со словами "Достал, собака бешеная!" извлекла из сияющего платка здоровенный меч. Представьте себе ракету "Тополь-м", сплюсните её заточите с краёв, приделайте гарду и рукоять и уменьшите до двух метров — вот примерно это я и увидел в руке у милой девушки. Похожим она орудовала против Димаса в замке своего дедули. Глаза девушки пылали потусторонним холодным пламенем, а на лице застыло выражение крайней брезгливости, словно она поймала в любимом блюде ещё живой выводок тараканов.
Первым очнулся Крадин, заорал: "Всем лечь!", и бросился ничком, увлекая Славу и Ягу на землю. Дальше сработал принцип домино или репки, кому как удобно, все мы по цепочке упали, цепляясь друг за друга, только разбушевавшуюся деву никто не решился тронуть. Она же, держа здоровенную лопату в виде меча одной рукой на отлёте, созерцала устремившихся к нам оборотней. Хрупкая девушка элегантно взмахнула огромным клинком, только свист раздался. Лезвие описало звенящий круг над нашими головами и замерло в исходной точке. Раздался звук, какой будет, если самосвал выкинет на дорогу полный кузов тыквы. Это разом упали все, кто стоял на ногах. Меч просто физически не смог бы дотянуться во все стороны, однако результат был налицо. И над этой картиной идилично вставало солнце, побуждая птиц завести оглушительные трели.
Сияние в глазах Алёны померкло, она устало оперлась на меч. Мы зашевелились, поднимаясь на ноги. Я сразу же подошёл к вожаку оборотней, наклонился, проверил пульс. Он был жив, хотя сердцебиение едва прощупывалось. Остальные тоже были без сознания.
— Чем ты их шарахнула? — изумился я, стаскивая с ближайшего не до конца превратившегося обрывки джинсов. Его зад в человеческом обличии был жирнее, чем тело волкодлака, это спасло хотя бы основную часть одёжи.
— Кладенец, — вздохнула внучка Кощея, — дед сказал, что платок новый, а я заметила срез бахромы с самого угла. А позвать меч было не сложно, он ответил мне, как хозяйке.
— Серьёзно? — похоже, Дима был удивлен не меньше меня.
— Суслик мой, я внучка Кощея Бессмертного, мага, подчинившего себе время. Или ты думал, что он пьёт эликсир из толчёного философского камня с оливкой раз в столетие? — почти по слогам проговорила девушка, глядя на Солонова. — Нет, роднуля, он смог спаять свою жизнь со смертью, подчинить себе время. Не зря его учила Мара. Способности я получила по наследству через поколение. Честно сказать, моя матушка дальше хозяйственной магии шагнуть не смогла — не хватило потенциала, прорицала по мелочи случайно и всё. А во мне дед видит продолжение традиций, потому я живу у него и учусь. Он скоро отправит меня к Карачуну и Маре.