— Вам, может, кофе? — я решил не ссориться, человек не агрессивный, просто замёрз. Напряжение отпускало, я расслабился, заметно добрея. — А утром я вас подброшу куда-нибудь.
— Я бы перекусил чего, — мужчина как-то хищно облизнулся, — а до утра я сгину, не переживай. Утром мне тут делать нечего.
— Так у меня там бутеры, да еда готовая, — мне хотелось верить, что он с миром, очень хотелось, да только шестое чувство говорило, что бред все это.
— Я откажусь, лишнее, не хлопочи, — голос бомжа прозвучал низко, словно со взрыкиванием.
Я уже повернулся наполовину к коридору, хотел обернуться, но тяжесть свалилась мне на плечи внезапно. Колени подогнулись, я рухнул лицом в пол, перед глазами потемнело. Во рту привкус ковролина и крови, нос забил запах мокрой шерсти удушливый, словно меня загнали в вольер с сотней мокрых собак. По мне топтался кто-то злой, горячий, тяжёлый и голодный. Последнее я почувствовал, когда плечо будто попало в капкан — боль, как от удара ломом, а потом горячая волна от прокуса, липкая кровь на шее. Дыхание перехватило, я не помню, как вывернулся из-под туши, наверное, помог адреналин и фонарик, попавший в поле зрения.
Рывок, рука ощутила холод и тяжесть ударной рукоятки. Дальше все, как во сне. Кажется, я колошматил висящую на мне тварь, пока она не отвалилась. Потом наносил удары по лежащему на полу телу, пока оно не затихло. Пелена спала с глаз. Я дополз до окна и распахнул его.
Тучи исчезли, словно пыль собрал огромный пылесос. Огромная полная луна клонилась к горизонту, ее свет переливался через подоконник и расползался по коридору. Прокушенное плечо горело. Голова была, как в тумане, как будто температура поднялась до сорока градусов. Я посмотрел на пол, туда, где лежал напавший на меня зверь. И тут тошнота сдавила горло. В луже крови лежал тот самый бомж, череп деформирован, лицо в котлету. Он был мертв.
Я привалился к стене и сполз на пол. Хотелось выть. Все планы, все, что хотел сделать, рушилось. Мимо что-то прошелестело, будто кучу тряпок тащили по полу, с натужным "ух" кто-то рухнул в окно над моей головой. Я открыл глаза, бомжа не было, только пятно крови. На этом моменте сознание оставило меня. Мир канул во тьму.
***
Резкая боль привела в чувство. Хотелось орать, чтобы меня не трогали, но горло пересохло. А кто-то тряс меня за больное плечо, что-то кричал в ухо.
— Костян, Костян, делить тебя на ноль! Что случилось?!
— На ноль делить нельзя, тем более меня, — получилось то ли прошептать, то ли простонать, — отпусти плечо, сволочь, я сдохну сейчас.
— Прости, — Влад, мой сменщик, аж пискнул от неожиданности, — я уже полицию вызвал, что случилось?
— Полицию, — мне вдруг стало смешно, но половина груди со стороны укуса горела словно огнем, — а "Скорую"?
— И их тоже, — сменщик кивал и топтался около меня на корточках, как страус-наседка. Владик — парень габаритный, как советский шкаф, потому беспокойство на его лице выглядело комичным. — Скоро будут тут. О, вон они!
По стенам заплясали сине-красные огоньки, дверь распахнулась, потянуло сквозняком, медикаментами, бензином... Кажется, я снова начал уплывать в долину бессознательного. Цвета поблекли, но запахи стали яркими, как никогда. Подходящие медики пахли потом и сигаретами, ночная смена, не успели домой удрать, только женщина-врач свеженькая. Мылом персиковым пахнет ее кожа, духи какие-то сладкие, а сама кожа...
— Пациент, не надо так пыхтеть, — прозвучал над ухом ее голос, — ножницы. Фонарик. Рана укушеная, глубокая, грязная. Перекись.
Я не успел сообразить, что к чему. Ее кожа пахла чем-то теплым, женским, одиноким, манящим. Я чуял, что дома она гладит листья фикуса, ведь кошку или собаку держать не может — время не позволяет. А одиночество и не так заставит извернуться. Запах последней встречи с мужчиной почти стёрся. Больше трёх месяцев уже прошло. Плечо словно насквозь прожгли кипятком.
— Твойу-у-у-у... — выдал я арию серого волка.
— Грузите и в инфекционку, — скомандовала медик, бригада повиновалась, — на тебя собака прыгнула?
— Человек, — мне самому не верилось.
— Нет, зубы явно собачьи или волчьи, — она внимательно посмотрела на мое плечо и медленно покачала головой. — Наверное у тебя шок и не дай бог галлюцинации. Давайте скорее, ребята, он может быть плох.
Двери "Скорой" с щелчком захлопнулись, отрезая меня на кушетке от прибывших полицейских.