Вылетают стрелы. Некоторые из них золотые; другие — чёрные.
Я начинаю кричать.
— Тише, дитя моё. Не отвлекай его.
Лазарус прижимает свою мясистую руку к моим дрожащим губам, а Лор тем временем разделяется на пять воронов и начинает подниматься на такую головокружительную высоту, что я теряю его из виду за тонким облаком.
Стрелы падают, точно зубочистки, а затем в корпус корабля ударяет волна. Она совсем не похожа на волну, сотворённую Марко и его воздушными фейри, но она заставляет судно накрениться, и мачта касается воды. Когда корабль выравнивается, половина фейри исчезает с палубы, упав в Марелюс, а другая половина встаёт на ноги вокруг человека, полностью облачённого в золото, и другого человека в бордовом и золотом одеянии с распущенными рыжими волосами.
— Почему армия Ворона не восстала? — спрашивает у Антони Сибилла.
Оба стоят со мной рядом, их глаза прикованы к разворачивающейся сцене, в то время как я не спускаю глаз с Юстуса Росси. Даже на этом расстоянии, я чувствую, что мой дед наблюдает за мной, осуждает меня.
— Потому что он должен произнести древние слова вслух, — объясняет Лазарус. — А сделать это он может только в человеческом обличье.
— Может быть, тогда ему стоит на минуту отвлечься и перевоплотиться, — говорит Сиб и снова ахает, когда появляется ещё больше огненных шаров, на этот раз с корабля Даргенто.
Вороны Лора как будто воспринимают это нападение как игру и отбивают пылающие сферы своими крыльями, направляя их на паруса обоих кораблей.
Один из них поджигает мачту королевского корабля; другой разрывает паруса на корабле Сильвиуса. И хотя фейри заливают огонь водой, суда превращаются в пылающие плоты.
— Как думаешь, сколько чистокровных фейри уже намочили свои штаны? — спрашивает Риккио у Маттиа, который бормочет:
— Не так много, как полуросликов.
— В королевской армии нет полуросликов, Матт. Мы недостаточно хороши для королевской стражи.
— Готово! — восклицает Таво. — Готово!
Что готово?
Я прищуриваюсь и замечаю одного из воронов Лора, который улетает от тонущего судна. Что-то золотое сверкает в его когтях.
Что-то золотое и…
Это…
Я покачиваюсь, и мой мир становится таким же чёрным, как тот ворон, что несёт голову короля.
ГЛАВА 79
Я прихожу в себя, когда Лор долетает до скалы и бросает к ногам Данте отрубленную голову Марко вместе с короной, запутавшейся в рассыпавшихся косичках монарха.
— О… мой… Бог, — произносит Сибилла, тяжело дыша, после чего разворачивается и бежит к дереву, где её начинает тошнить.
Я изучаю лицо Данте в поисках раскаяния, или отвращения, хоть чего-нибудь, но у этого мужчины такое бесстрастное и спокойное лицо, что мелкие волоски встают дыбом по всему моему телу. Он приседает и всматривается в янтарные глаза, которые уже подёрнулись смертью, после чего вынимает корону с изображением солнечных лучей из волос брата. Он вытирает её о свои белые штаны, испачканные пылью, и надевает себе на голову.
— Да здравствует Король! — провозглашает Гастон, а Таво и Габриэль отвешивают Данте поклоны и кричат от радости.
Я едва дышу, и уж тем более у меня нет сил кланяться. Если бы Лазарус всё еще не держал меня, я бы присоединилась к Сибилле у дерева.
Данте ловит мой взгляд в ярком полуденном свете.
— Спасибо, Фэллон.
Он как будто благодарит меня за смерть своего брата, но мне не нужна такая благодарность. Я отвожу взгляд в сторону, и мой желудок сдавливает словно тисками.
— Я никогда не забуду то, что ты сделала для меня. Для Люса.
Я даже не киваю. Я не говорю ни слова. Моё горло так сильно сдавливает ужас, что я не могу говорить.
— Нам надо идти. Наше королевство нас ждёт, Данте, — Таво запрыгивает на своего коня.
Я прищуриваюсь и смотрю на солдата, который, похоже, считает, что это он завладел короной.
— Нас? Люс принадлежит Данте и Лору, а не тебе.
Его янтарные глаза вспыхивают.
— Лору? И где же этот всемогущий ястреб? Выуживает из воды своих воинов?
Я моргаю и, отведя взгляд от ненавистного мне мужчины, перевожу его на море. Прищурившись, я ищу глазами чёрные перья. Или чёрный дым. Или то, во что превратился Небесный король. Когда я его не нахожу, я начинаю паниковать. Где он? Куда он делся? Если он ушёл, не попрощавшись, то я…