Викки выскользнула из-под одеяла и села на кровати, глядя в лицо рассказчице.
— Робби догнал девочку у шахты. Она уже забралась на ограждение. Еще немного — и перебралась бы туда, где страшная высота и ржавые скобы. Он вцепился девочке в плечи, стащил ее с ограждения. Дора вырывалась, кусалась, кричала, что хочет к гномам. Отчаяние придало ей силы, она дралась с мальчиком на равных. Они катались по камням, по щебню. Когда подбежали взрослые, оба уже ободрались в кровь. Мама подхватила Дору на руки. Девочка поняла, что пропала последняя надежда, что ее навсегда разлучают со сказкой, с волшебным миром ее друзей-гномов. И от горя, от гнева Дора закричала: «Он меня бил!» Даже не соврала — бил ведь… чтобы удержать…
Глаза Викки не отрывались от лица Сандры.
— Мать унесла дочку на руках, и через ее плечо Дора увидела, как отец схватил мальчика за шиворот и поволок прочь. И больше Робби к ним не приходил…
Викки коротко вздохнула.
— Через несколько лет, когда Дора подросла и немножко поумнела, она ненароком услышала разговор родителей. Отец случайно узнал о печальной судьбе Робби. Оказывается, его родители поняли, что четверых детей им не прокормить. Чтобы не умерли с голоду все четверо, чтобы спасти хотя бы троих, они решили кинуть жребий — и одного продать.
— Продать? — охнула Викки. — Кому?
— На нижних ярусах жил бандитский главарь по кличке Заточка. Злодей и негодяй. Он покупал и крал детей.
— Зачем?
Сандра замешкалась. Ни про продажу детей на органы, ни тем более про тайные бордели для извращенцев девочке рассказывать было нельзя. Следовало срочно придумать что-то страшное, но сказочное.
— У Заточки был злобный скальный крокодил по кличке Клыкарь. Такие водятся на Прозерпине. Похож на обычного крокодила, но лапы гибкие и с присосками, чтобы карабкаться по отвесной стене. Заточка кормил своего зверя человечиной… Когда Дора узнала о смерти Робби, она тайком плакала. Потом прошло много лет, Дора повзрослела, у нее появились новые друзья, но она всегда помнила, что самый первый друг погиб из-за ее глупой обиды. И никогда-никогда себе этого не простила…
— А что было с Заточкой? — придирчиво спросила девочка.
Да, сказку надо было завершить по сказочным законам.
— Однажды Заточка напился и забыл накормить своего крокодила. И тот съел хозяина, а сам удрал в скалы…
— Ну и поделом ему, этому Заточке! — буркнула Викки и, не сказав больше ни слова, вновь нырнула под одеяло и накрылась с головой.
Сандра немного постояла у кровати, держа на губах безмятежную улыбку.
Похоже, не получилось. Единственное, что заинтересовало Викки, — это судьба злодея. Вернее — его наказание. Скверно, очень скверно, хреновый из вас педагог, мисс Леман.
Однако педалировать и давить сейчас нельзя ни в коем случае, иначе сопротивление окажется куда активнее и результат выйдет противоположным желаемому. Вы свое дело тут сделали, мисс Леман, сказки тем и хороши, что откладываются на подсознание даже у тех, кто их вроде бы не понял или не запомнил, и могут сработать позже. Вот и будем надеяться, что и эта сказочка тоже сработает, и сработает вовремя. А сейчас остается лишь пожелать спокойной ночи и поспешить к другому ребенку — надеясь, что хотя бы там еще не слишком поздно.
22. На ступеньках
Шир, Второй Экваториальный округ, усадьба «Зеленые холмы»
Сандра Леман
вечер после первого выходного
О судьбе Рэнди Сандра узнала от Дороти Дженкинс. Оказывается, во время общей паники некий героический лакей по имени Финеас Белл решил запереть опасный механизм в подсобке для старого хлама. Киборг пошел за Беллом безропотно, хотя у того и не было прав управления.
— В подсобке? В какой подсобке?
— В той, что возле пожарной лестницы. Там у нас хранятся пылесосы.
— Пыле… Так. Поняла. И еще одна просьба. Финеас Белл — это такой… с ушами, да? Помню… Будьте добры, предупредите его, чтобы в ближайшие несколько дней он обходил меня как можно дальше. Я ему не киборг, я и прибить могу!
И, оставив ошарашенную Дороти беззвучно открывать рот, ринулась по коридору.
Бедный мальчик. И Браун его бросил, ушел к Викки. И она, Сандра, девчонке сказки рассказывала. А Рэнди тем временем торчал в подсобке со старыми пылесосами и окончательно проникался мыслью, что он — оборудование, причем оборудование бракованное, никому не нужное, которое подлежит только лишь утилизации…