-Привет,— тихий, извиняющийся голос.
«Аллилуйя!»— как поют в соседнем доме сектанты, пронеслось в моей голове.
-Ты где, я уже заждался.
-Были у Жанны твоей. Она приходила и забрала Ваську и Вику. Я ей помог. Потом…
Я оборвал его.
-Что?!
-Помог донести. Васька порывался на улице погоняться, а грязно же.
-Нет, Андрей, ты не понял. Зачем ты отдал Ваську? Вику-то черт с ней, но Ваську!
Да, вот своего первого кота я бы никому не отдал. Он уже староват. Он самый любимый мой. Я и любимую Вику его, не отдал, когда у меня о ней просили. Васька… Это же первый тут питомец.
-Макс,— спокойно, со стальной ноткой в голосе, почти на распев, обратился Андрей.— А ты о нем думать начал когда? Когда его рядом не оказалось? Ты о нем думал, когда забывал покормить? Мы все для тебя обуза.
-Андрей!.. – я запнулся, комок в горле застрял.— Если ты через 15 минут не окажешься дома, я пойду за сигаретами,— какой же я тупой. Самому стало отвратительно от этих слов. Еще пару секунд помолчав, слушая его неровное дыхание.— Извини. Андрюша,— обратился к нему и словно почувствовал изменение его дыхания, словно по нему пронеслась дрожь.— Андрюша… нам надо поговорить.
-О чем?— голос совсем изменился, он дрожал и запинался. — О чем нам говорить? О том, что ты в час ночи позвонил и сказал, что ночевать не придешь?
-О нас. Вернись, пожалуйста… вернитесь все, пожалуйста.
Повисла пауза.
-Все не получатся,— с какой-то болью в голосе произнес Андрей. – Сторож-Барбос сбежал. Мы его искали… искали… И я не знаю как теперь к Жанне идти…
-Твою мать! Идите домой! Живо!
Я не выдержал. Во мне проснулась странная, глубоко внутри спящая злость и ярость. Васька. Этот кошак всегда утешал в те моменты, когда у меня были проблемы. И Жанна это отлично знала. Она давно к нему ревновала. Она думала, что и Вика мне очень дорога, особенно после того, как я не отдал ее подруге Жанны.
Стерва. Так и подмывало ей позвонить. Высказать все, что накопилось, припомнить все на свете! Только рука не поднялась. Как всегда.
Сейчас, как никогда, хотелось закурить. И я не выдержал. Встал, набросил куртку, скользнув в туфли, вышел. Киоск был рядом, во дворе. Конечно, тут не были выставлены сигареты на витрину, но я отлично знал: они ими из-под прилавка торгуют.
Подошел к киоску. Мокрый от дождя и злой как черт, протянул купюру в окошко.
- Не делай этого.
Я вздрогнул. Андрей подоспел во время. Такой же мокрый, но с несгибаемым, укоризненным взглядом.
ты сделаешь это…
-Девушка, извините, я передумал… пачку презервативов, пожалуйста.
Пенсионного вида «девушка» привыкшая ко всему в этом тихом дворике, протянула резинки и сдачу, поспешно закрывая маленькое окошко, прячась от дождя. Я положил коробочку в карман и обернулся.
Гром и Синька прятались под тонкой курткой Андрея. Глядя на всю эту троицу, на душе стало тепло.
- Пойдем,— коротко сказал я и повернулся к дому, обнимая за плечи Андрюшку.
Он склонил голову и безмолвно проследовал так со мной. У дверей подъезда мы остановились. Я открыл и пропустил вперед домочадцев. Моих домашних. Моих!
Войдя в квартиру, Андрей первым делом выпустил котов и только потом начал снимать с себя мокрое. Хотелось помочь ему. Я протянул к нему руки, помогая повесить куртку на дверь сушиться. Парень вздрогнул. А по моему телу пронесся жар.
-Пойди с себя мокрое все сними, переоденься. Сейчас налью коньяка.
Заначка у меня всегда была, привычка ныкать на «черный день» появилась еще на первом курсе института. При упоминании о спиртном стало как-то не по себе.
Сбрасывая свои вещи по пути, пошел в спальню. Под креслом в тайном ящике, непонятно для какой цели изобретенным дизайнером, лежала непочатая 0,5. Пошарив еще, я наткнулся на две недокуренные пачки сигарет. О как! Но доставать не стал.
- Оденьтесь,— тихо, боязливо произнес вошедший Андрей.
До меня дошло, что стою я на коленях перед креслом, изучая этикетку на бутылке.
Мля! Реально мне стало стыдно и как-то неудобно светить своими простыми, холостяцкими труселями. Только вместо этого, я повернулся на коленях и улыбнулся.
- Неси стопки.
Складывалось впечатление, что Андрей находится вне этого мира. Словно зачарованный, он пошел на кухню, достал стопки, по звукам, доносящимся оттуда, помыл, принес и протянул их мне.
- Садись.
Послушно сел, кутаясь в мой халат. Да, кстати, а вот халатик он у меня отвернул в первый же день.
Я разлил по стопкам коньяк. Протянул Андрею его порцию. Поднял свою.
- За…— запнулся, мой собутыльник густо покраснел и уставился взглядом в ковер.— За… нас, Андрюша.
Он вздрогнул настолько сильно, что часть алкоголя пролилась, и, трясущимися руками поднес рюмку к губам.
- Нет, постой… — хрипло вырвалось у меня.— Стоя.
Я встал, помогая подняться Андрею. От его коньяка осталась половина. Его трясло то ли от волнения, толи от холода, поэтому я просто не смог заставить себя отпустить это худое тельце. Мы выпили стоя, обнимая друг друга, и остались стоять.
Верно Сашка сказал. Это внутри каждого из нас. Как бы сильно мы не противились, но прописанное природой, рано или поздно, выползет наружу, как вылезает лихорадка на губах – неожиданно.
Забрал у парня рюмку поставил со своей рядом на столик. Теперь я уже обнимал его, поглаживая, обласкивая, шепча какие-то, как всегда, глупые слова. Теперь я понял то, о чём говорил Самохвалов.
«…любят человека…»
…рядом с которым и тепло, и спокойно, без которого не находишь себе места.
А я стоял в это момент и был счастлив. И не важно, что рядом с нами на подоконнике, шумно вылизывались кошаки, что прохладно в доме, что за окном дождь, что я собрался уйти с работы, что… да все без разницы. Просто обнимать, касаться, поглаживая кожу, столь волнующую на ощупь.
Склонился над ним. Снова хотелось почувствовать это необычное ощущение от его губ, от рук на моих плечах, от трущегося о мой пах юного бедра…
Андрей, этот маленький чертенок, таки приручил меня.