- Я вернусь, - прошептал Гидеон в ответ и отпустил меня.
Я повернулась к двери, услышав голоса моих родителей, а когда я вернулась на балкон, Гидеон уже ушел.
- Эбигейл! - закричала моя мама, когда вошла. - Почему ты не в постели? Тебе нужно лечь.
Моя мать бросилась ко мне и осторожно взяла мои руки, я поняла, что мое тело все еще покрыто бинтами.
Я не чувствовала боли. Я знала, что моих ран не было, а бинты были просто иллюзией.
Я подыграла и позволила моей маме помочь мне вернуться в постель. Мой отец стоял в другом конце комнаты, глядя на меня. Моя мать перевела взгляд с меня на него.
- Я вернусь и помогу тебе собраться, - сказала она и встала.
- Собраться? - спросила я.
У моей матери были слезы на глазах, когда она ответила.
- ЦРУ требуют безопасность в Санта-Роза, и они думают, что будет безопаснее для нас переехать туда на пару дней, чтобы они могли понаблюдать за этим местом.
- Уехать? - спросила я. - А как же Феликс?
- Полиция проведет некоторые исследования, и они не отдадут его тело семье еще пару дней, - ответил отец. - Нам нужно уйти в безопасное место.
- Но…
- Дорогая, все будет хорошо. Мы будем в безопасности. Мы выйдем во второй половине дня, и как только ЦРУ скажет, что мы можем вернуться, мы вернемся, - сказала мама. Голос у нее был испуганный, и при звуке ее голоса, я знала, что было что-то большее, о чем они не говорили мне.
- Что-то большее, не так ли?
Мои родители не ответили, но их молчание было достаточным ответом.
- Я принесу тебе поесть.
Моя мать вышла из комнаты.
Я отвела взгляд от моего отца. У меня было много вопросов к нему. У меня также было много ответов для него.
- Когда я был маленьким мальчиком, я ненавидел отца за то, что его не было рядом со мной и моей матерью. Он был постоянно в разъездах по работе, - сказал мой отец, и я тупо посмотрела на него. - Я поклялся себе, что никогда не приближусь к любой работе, связанной с правоохранительными органами, - он рассмеялся. - А теперь посмотри на меня. Я оказался таким, как он.
- Я думаю, что понимаю этого маленького мальчика, - прошептала я, и он подошел ко мне. - Я уверена, что все, что он хотел, это своего отца.
- Эбигейл, мне очень жаль, - мой отец нежно взял меня за руку, и я увидела слезы в его глазах. - Я никогда не хотел, чтобы ты прошла через это.
Я отдернула мою руку и сказала:
- Мама плачет по ночам. Иногда она никогда не снимает свои темные очки, потому что за ними она прячет свои красные глаза, - я чувствовала слезы на моих щеках. - Иногда она работает без остановки. Она пытается забыть о своей боли и заботах.
- Дорогая, я никогда не имел в виду…
Я прервала его.
- Но ты сделал это, папа! Ты сделал это! - закричала я. - Я хотела отца и маму, она хотела мужа. Тем вечером, когда я узнала, что ты жив, я была так счастлива. Я представила себе все, что мы могли бы сделать вместе, - я сморщилась на мысль о маленькой девочке, которая была так счастлива иметь папу. - Я представляла нас, играющих в прятки. В моем воображении, ты купил мне щенка. Мы пошли на пляж. Ты был на всех встречах PTA, и ты никогда не пропускал мой день рождения, - вдруг мой счастливые мысли исчезли. - Но я никогда не получала эти мечты, а вместо этого ты вручил мне пистолет и бремя. Твое бремя.
- Дорогая, я знаю, как ты, возможно, себя чувствовала и…
- Ты не знаешь, как я себя чувствую! - сердито крикнула я, когда слезы быстрее потекли по моим щекам. - Ты не знаешь, каково это! Ты понятия не имеешь, на что это похоже, быть маленькой девочкой, которой отец доверил бремя защиты матери и самой себя. Ты понятия не имеешь, как тяжело было для меня взрослеть и пытаться быть всем, чем ты хотел, чтобы я была. - я видела, как слезы падают из его глаз, но я не остановилась. Он должен был слышать мои мысли. Я продолжила. - Иногда я чувствую себя такой сердитой, а иногда такой грустной и одинокой, но я никогда не могла допустить эти чувства, потому что я должна быть сильной. Я никогда не жаловалась на жизнь, которую ты дал мне, потому что я знала, что это не будет иметь значения. Эта маленькая девочка, которой ты дал пистолет, хотела куклу Барби и платье принцессы.
Я покачала головой и смахнула свои слезы с глаз.
- Это было не то, что должно было произойти, - продолжила я. - Я должна была делать свои ошибки, и ты должен был быть там, чтобы исправить их. Это не должно было моей работой, чтобы исправить твои ошибки итвой выбор. Теперь, я убила… - я чувствовала, что мое горло вдруг пересохло. - Я убила тех людей, папа, и теперь я не могу закрыть глаза ни на секунду, не видя их лиц и их крови. Везде, куда я смотрю, я вижу только кровь.
- Дорогая … Мне очень жаль, - мой отец взял мои руки еще раз. - Я знаю, что сожаление не исправит все это и не даст тебе детство или твою невиновность. Я никогда не хотел причинить боль тебе или твоей маме. Я хотел семью, и мне посчастливилось иметь вас обоих. Я знаю, что никогда не смогу забрать все, что вложил в тебя, но я сделал это, потому что хотел защитить вас обоих.
Когда слезы потекли по его щекам, я знаал, что он говорит правду, и я его поняла.
- Я знаю, что ты хотел защитить нас, но я…
- Я бы сделал это снова и снова, если я мог бы, - прошептал он. - Я сделал бы все по-другому.
- Уже сделанное это то, что не существует. Второй шанс просто еще один шанс, чтобы все испортить, - прошептала я, и он посмотрел на меня с еще более грустным лицом.
Я знала, что он понял, что я имела в виду. Он сказал эти слова мне, когда впервые увидел меня на тренировках, и я испортила и попросила еще один шанс.
- Я знаю, ты хотел защитить нас. Я понимаю, - сказала я, когда сообразила, что он не собирается комментировать свою собственную цитату, сказанную мной. - Могу ли я немного отдохнуть, прежде чем мы уйдем?
Мой отец кивнул и направился к двери. Он остановился, прежде чем выйти и сказал:
- Пожалуйста, прости меня.
Затем он вышел.
Я хотела позвать его и сказать, что я простила его, и что если бы он не попросил меня тренироваться, я не была бы в состоянии спасти маму и Бена, но я этого не сделала. Потому что и он однажды сказал: Прощение надо зарабатывать, а не просить.
Глава 26: Ахиллесова пята.
Гидеон.
“Самая опасная ложь не та, которую они тебе говорят.
Наиболее опасной ложью является та, которую ты говоришь сам себе:
а они являются теми, кто страдают больше всего”.
Мелоди Манфул
- Так, ты провел ночь с Эбигейл? - спросила Валоел, как только я вернулся в свою комнату. Она стояла рядом с моим телескопом.
- Ты шпионила за мной сейчас?
- Позволь мне прояснить ситуацию. Ты остался и утешал ее всю ночь, потому что ты не влюблен в нее? - спросила она самодовольно.
- Я не влюблен в нее! - закричал я, и телескоп загорелся. Я не знаю, почему я веду себя странее, чем когда-либо, но я был уверен, что я не влюблен в Эбигейл.
Я пошел к Ди после моего ухода от Эбигейл сегодня утром, мы вышли и охотились, чтобы я смог выбросить Эбигейл из своей головы, но ничто не помогало вытолкнуть её оттуда.
- Ложь не меняет истины, - философски заявила Валоел.
Я подошел к ней.
- Вал, ты ведь знаешь, что я могу мучить тебя своим сознанием?
- Я знаю, - она сотворила диван, который появился из воздуха, и села. - Я просто продолжаю задаваться вопросом, почему ты ещё этого не сделал.
Я был уверен, что ее гардероб собирается быть следующей вещью, которая появится в моей комнате.
- Я не могу, потому что я не знаю, чего ты боишься, и я никогда не ловил даже взгляд на страх или боль в глазах, - я подошел, чтобы сесть рядом с ней. - Разве ты не чувствуешь?
Я убедился, что мои слова были правдоподобны, так как у меня был секрет, который я не был готов открыть.
А секрет в том, что я никогда не причиню боль Валоел, потому что для меня, она была единственной семьей, так как мои родители боялись меня и не могли даже находиться рядом со мной. Валоел меня раздражала, но она была единственной причиной, почему я приходил домой каждый день, я знал, что мне есть с кем поговорить.