- Мисс Селлс, пожалуйста, съеште что-нибудь, - сказал Бен в тот момент, когда дошел до меня.
Я даже не потрудилась обернуться, чтобы посмотреть на него. Я слышала и чувствовала печаль в голосе Бена, но мне было все равно. Я просто хотела стрелять и позволить шуму скрыть остальной мир.
- Мисс Селлс, вы…
Я обернулась.
- Не спрашивай меня, в порядке ли я, - я знала, что если услышу эту фразу еще раз, то сделаю что-то, о чем буду жалеть. Была ли я в порядке? Мой отец и человек, который был как отец для меня, умер, почему, черт возьми, со мной все должно быть хорошо? Выглядело ли это так, как будто у меня было так много времени в жизни?
Мой отец действительно ушел. Он никогда не вернется. Все были грустными. Плакали. Все, кроме меня.
Голос Бена прозвучал так грустно.
- Твой отец…
- Мой отец мертв! - закричала я на него. Моему голосу не хватало эмоций, которые, я знала, должны быть там, но я онемела. Пораженная и сердитая.
- Слезы - роскошь, которую мы не можем позволить себе тратить.
Это были слова моего отца, а не мои, и меньшее, что я могла сделать, это подчиняться им.
- Эбби, я понимаю, что ты грустная и злая, но это не значит, что нужно…
Я выстрелила, чтобы заглушить голос Бена. Когда я не слышала его больше, я знала, что он исчез. Я знала, что он сердится на меня за то, что я закрылась в себе.
Я хотела выстрелить ещё раз, и когда нажала на спусковой крючок снова, то обнаружила, что больше не было пуль, я отбросила пистолет в сторону и в гневе стала бить то, что находилось вокруг меня. Я чувствовала, что мое сердце вот-вот вырвется из груди. Единственное, что я могу сделать, это кричать и кричать, пока мое горло не выдержит. Я села на землю, злая на мир, озлобленная на всех, кроме себя.
- Эбигейл, милая, пожалуйста, иди поешь что-ниубдь, - умоляющий голос моей матери был тем, что заставило меня, наконец, встать. Я прошла мимо нее, и пошла в свою комнату, не признавая ее. Я знала, что это причиняет ей боль и делает печальнее, когда я инорирую её, но как я могла когда-либо встретиться с ней лицом к лицу после того, как забрала любовь всей ее жизни от нее?
Я пошла в ванную. Когда я увидела свое отражение в зеркале, я не смогла остановиться. Я смотрела на себя, когда слезы, наконец, побежали по моим щекам. Я опустилась на пол.
К тому времени, когда я набралась сил, чтобы встать с пола в ванной комнате, мои глаза были налиты кровью и опухли. Когда я закрыла глаза в ту ночь, я молилась. Я молилась, чтобы я проснулась, и все было так, как и должно быть. Я молилась за мою мать, моих друзей и за мою семью.
Утро пришло, ни одна из моих молитв не была услышана, потому что я проснулась ни в чем, кроме горя. Моя семья была все еще в трауре.
Мой отец говорил: “Прощаться грустно, но это носит временный характер, поскольку, как приветствие заканчивается прощанием, так и прощание начнется приветствием”.
Я закрыла глаза и прошептала:
- Отец, пока я не увижу тебя снова…здравствуй и прощай.
Глава 28: Правда или вызов.
Гидеон.
“Я не буду винить тебя за это.
Не осмелюсь судить тебя!
Ибо не твоя вина, что
Я увидела то, что хотела видеть”.
Мелоди Манфул
Это была долгая неделя, самая длинная неделя в моей жизни. Я не хотел держаться подальше от Земли, но я это делал. Сейчас я вернулся в место, где провел большую часть своего существования, и я чувствовал, как будто был чужим.
Земля никогда не выглядела или чувствовалась настолько другой, стоять возле кладбища в Сан-Франциско даже не принесло мне радости. Я ничего не чувствовал, но опять же, как я должен был чувствовать что-то, когда Эбигейл плакала прямо передо мной?
Эбигейл стояла рядом с матерью, и они смотрели на могильный камень перед ними со слезами на глазах. Я не мог двигаться или даже издать звук, когда она повернулась и осмотрела кладбище, как будто ища кого-то. Невидимый Тристан стоял рядом с ними.
Я не хотел быть на кладбище. Я оставался в стороне всю неделю, в течение которой я делал все возможное, чтобы избегать всех, но как я мог остаться в стороне, когда Валоел постоянно дышала мне в спину? Она не могла оставить меня в покое, пока я не вернулся к Эбигейл, и это был ультиматум, на который я не мог сказать нет.
Когда Ди привела меня домой после инцидента на мосту, я отказался вернуться на Землю. Все, что я делал, это думал об Эбигейл, и когда я не мог выкинуть ее из головы, я атаковал ангелов. Я сказал себе, что я не был в нее влюблен. Поэтому я убивал не просто, чтобы забыть ее, но также чтобы убедить себя, что не было нового Гидеона, что я был все тот же старый ненавистный Гидеон. Но я не сделал ничего, чтобы доказать свою правоту. Я не мог поверить, что один человек это все, что потребовалось, чтобы перевернуть мой мир вверх дном.
Примерно через полчаса, Миссис Селлс уехала в одном автомобиле, оставляя лимузин и двух охранников для Эбигейл. Лимузин был припаркован рядом с кладбищем, неподалеку от Эбигейл. Телохранители стояли рядом с ним, наблюдая за ней.
Гидеон, что ты делал? Я пропустил те дни, когда был вдали от Тристана, и он не мог проговаривать свои мысли в моей голове.
Не можете ты хоть раз в твоей божественной жизни притвориться, что не существуешь?
Хотя я чувствовал эмоции Тристана, я поймал только часть его боли, и даже хотя она и исчезла через несколько секунд, я никогда не испытывал такой боли в моей жизни. Я был уверен, что его боль убьет любого, кто почувствует её больше, чем несколько секунд, но Тристан выглядел равнодушным.
Так где ты был? И вот он снова ведет себя так, как будто ничего не произошло.
Ты говорил со своими родителям об этой связи между нами? Я больше не хотел чувствовать его невыносимое горе.
Мой отец ничего не знал, а мама начала плакать, когда я сказал ей об этом. Почему бы тебе не спросить своего отца?
Я не могу спросить моего отца. Мы не задаем друг другу личные вопросы. Вопросы были не единственной вещью, о которой не спрашивали мой отец и я. Мы почти не разговаривали, и он вряд ли признает мое существование, потому что он боится меня.
Извини…Я не имел в виду…
Почему ты всегда притворяешься, что все прекрасно, даже если тебе так больно? Спросил я, пытаясь перевести разговор подальше от меня и моих испорченных отношений с отцом.
Потому что я должен, Гидеон, это моя работа, быть сильным для всех, и я не могу позволить себе чувствовать себя слабым.
Я даже не понял, какого черта Тристан имел в виду.
Ты имеешь право чувствовать. Я не знаю, как работают все эти штучки хороших парней, но я уверен, что ты имеешь право кричать, когда тебе больно, а я знаю, что это так.
В самом деле? Гидеон, когда ангелы думают о Спасителе, они думают обо мне! Когда им нужен герой, они вызывают меня! Я должен защитить нашу расу и людей от тебя! Голос Тристана раздался в моей голове. Я чувствовал его печаль и растерянность…чувство гнева было новым для него.
У меня даже нет секунды, чтобы вздохнуть для самого себя. Всякий раз, когда кому-то вокруг меня больно, мне больно в три раза больше, да так, иметь вес всего мира на своих плечах действительно больно! Вдруг он прозвучал сердито.
Крик и гнев был не то, что я думал, Тристан может сделать или почувствовать, в конце концов, он был обычно спокойным, собранным, хорошим Тристаном, и, казалось, что я заставил его открыться.
Независимо от того, как сильно я стараюсь, я не могу помочь всем. Я не могу защитить их всех, и это убивает меня. Но я не должен жаловаться.
Я уверен, что ты можешь сделать перерыв от хорошего парня, и ты не должен защищать всех. Я понятия не имел, откуда пришли те слова, которые я сказал, или почему я беспокоился за Тристана. Я что опять заболел?