Закончив с этим, он перенёс их человеческих подопечных под новый навес. Грэм и Алисса ворочались и слегка стонали, пока он тащил их в новое место, в то время как Барон на самом деле очнулся ненадолго, когда боль полностью вернула его в сознание. Мойра оставалась обмякшей и никак не реагировала. Чаду не нравилось, что это могло означать, но он почти ничего не мог с этим поделать, кроме как ждать и надеяться. Он дал Барону воды, и посмотрел, как дворянин снова погрузился в сон.
Охотник дрожал, садясь под наклонной крышей. Ветер едва ли мог его там достать, но он слишком долго был мокрым, и разжечь огонь под таким ливнем было невозможно.
Грэйс была слишком крупной, чтобы её переместить, да она и не поместилась бы под навесом, но Кассандра сменила своё положение, когда люди были надёжно укрыты. Она свернулась вокруг меньшей драконицы, и накрыла её крылом. Чаду это показалось уютным на вид, и ему пришло в голову, что, быть может, ему бы и самому не помешало тепло кого-то из его спящих друзей.
Он покачал головой. Это бы лишь оставило кого-то другого мокрым, и никто из них не выглядел так, будто ему нужны были дополнительные проблемы. Отхлебнув из бутылки, он сел поближе к валуну, к которому был прислонен навес, и попытался думать тёплые мысли. «Хороший костёр, тёплая постель, и мягкая задница, к которой можно прижаться…». Порыв холодного воздуха унёс эту мысль прочь, и он снова задрожал. Чад заскрипел зубами: «Я промёрз до самых яиц, и даже дальше».
— Иди сюда, — сказала низким голосом Кассандра.
Он бросил на неё взгляд:
— Э?
— Я сказала, иди сюда.
Его мозг работал не так хорошо, как обычно:
— Зачем?
— Я тебя согрею, — предложила она ему. — Забирайся между нами. — В качестве объяснения она подвинула крыло, показывая ему место, которое имело ввиду.
Он подумал было о том, чтобы возражать, но был слишком усталым, чтобы утруждать себя этим. Он уместился в предложенном ею месте, проскользнув между двумя драконицами. Их тела излучали равномерное тепло, и чешуя у Кассандры на животе была гладкой на ощупь. Чад поворочался, пока не устроился поудобнее. Земля была влажной, но драконицы более чем компенсировали вызванную этим потерю тепла. Закрыв глаза, он откинул голову назад.
Глава 17
Щеки Алиссы коснулся холодный бриз, и она невольно задрожала. Кровать под ней была холодной, но рядом с ней лежало что-то тёплое. Кто-то.
Грэм.
Она вспомнила своё удивление, когда увидела его, входящего в лавку. Их воссоединение было сладкой горечью. В течение нескольких минут после их встречи она была вынуждена заразить его той же ужасной пыткой, от которой страдала сама. И всё же, несмотря на то, что она знала, что это неправильно, что единственный истинно любимый ею человек теперь тоже был обречён, она не могла не чувствовать радость от того, что снова его увидела. Её эгоистичное сердце предало её. Теперь они оба были обречены, но она по-прежнему чувствовала себя светлее, зная, что он был с ней.
По крайней мере, они снова могли наслаждаться друг другом, сколько бы времени им ни было отпущено. Алисса прижалась ближе к нему, игнорируя короткий приступ боли в плече, вызванный движением. Оставшееся напоминание о её не совсем исцелившихся ранах. Уткнувшись лицом ему в шею, она провела ладонью вверх, чтобы пощупать его изумительно рельефные мышцы груди.
Тут ей в голову пришло несколько вещей.
Её кровать была не просто холодной — она была слегка влажной, бугристой, и чрезмерно неудобной. Она также, похоже, была покрыта травой — верный признак того, что она, возможно, ошиблась насчёт того, где находилась. Но больше всего беспокоило её не это.
Волос было слишком уж много. Её лицо зарылось в них там, где она ожидала голую шею. Что хуже, плоть под её ладонью была определённо не твёрдыми мышцами, и не принадлежала мужчине.
Алисса открыла глаза, хотя и не дёрнулась, и не показала никаких иных признаков того, что находится в сознании. Более не двигаясь, она оглядела окружающую местность. Наклонную крышу над ней создавали грубо расщеплённые деревянные балки и изогнутые ветви, которые, похоже, были грубо покрыты кровлей из всё ещё зелёной травы. Лицо её было прижато к женской шее, и после короткого осмотра той части её лица, которая была видна, она решила, что это была Мойра Иллэниэл.
«Как я здесь очутилась?»
Последним, что она помнила, было то, как она мыла стол в «Пьяном Козле». Она поняла, что снова потеряла часть времени. Когда паразит брал контроль на себя, потеря сознания не была чем-то необычным, но она не могла понять, как она могла оказаться в своём нынешнем положении. Её окатила волна ужаса, когда она осознала, что Мойру, наверное, тоже взяли. Ещё одну подругу обрекли на муки вместе с ней.