Грэм поймал её запястье, потянув её вперёд, пока сам выгибался назад, перекидывая её через себя. Их обмен ударами окончился, когда он кувыркнулся через голову, и прижал её под собой, вывернув одну из её рук за спину, и сделав ей брутальный захват шеи с помощью своего предплечья. Алисса рычала и тужилась, но выбраться из захвата не могла.
Грэм, крепко держа её, подался вперёд, чтобы укусить её за ухо, одновременно смягчая захват, и позволяя своей руке спуститься ниже.
Мойра опустила взгляд, ухмыляясь с одновременным весельем, смущением и, быть может, толикой ревности.
— Это похоже на борьбу в Данбаре? — спросила она.
Джеролд багровел:
— Наши игры всегда происходят между участниками одного и того же пола, и…нет, не похоже. — Его взгляд метнулся обратно к двум бойцам, которые уже были заняты бесстыдной демонстрацией примитивных эмоций. — Это просто неправильно. Мгновение назад они дрались, а теперь целуются!
— Ежегодные данбарские игры возможно были бы интереснее, если бы там было побольше таких матчей, — с улыбкой подала мысль Мойра.
Барон посмотрел на неё с секунду, заворожённый блеском в её глазах, и осознал, что она шутила. Засмеявшись, он согласился:
— Возможно, ты права.
— Я хочу пить, — внезапно объявила Алисса, всё ещё лежавшая под Грэмом.
— Я тоже, — сказал Грэм. — Пойдём за водой. — Они внезапно ушли, забыв взять с собой их единственное ведро.
Джеролд вопросительно посмотрел на Мойру, когда они удалились:
— Они даже не состоят в браке. Они же знают друг друга сколько, пару дней?
— Гораздо дольше, — со знанием ответила она. — Вообще, я думаю, что они всё ещё помолвлены.
— Похоже, что за этим кроется какая-то история, — сказал темноволосый барон.
— Хочешь её услышать? — спросила Мойра.
Барон кивнул, а Чад, сидевший в нескольких футах, встал.
— Пойду поохочусь, — объявил лесник.
Это не ускользнуло от внимания Джеролда:
— Их история для тебя оскорбительна?
— Нет, но они сношаются как кролики в кустах, а я не трахался уже больше месяца. Последнее, что мне нужно слышать — это слащавую трагичную историю любви, — ответил Чад.
Тут заговорила массивная драконица, лежавшая по другую сторону их лагеря:
— У тебя нет лука.
— Будто он мне нужен, — проворчал Чад, проверяя нож у себя в ножнах, прежде чем вытащить верёвку из их сумок. После чего он ушёл, тщательно выбрав дорогу, которая шла в противоположную сторону от направления, в котором ушли Грэм и Алисса.
Тем вечером все сидели вокруг костра рядом с навесом. Чад вернулся с силком, полным молодых кроликов, и набором растений, которые он нарвал по склону холма. Добавив соли из сумок, и воды, которую Грэм и Алисса в конце концов таки набрали, он сделал рагу, которое было гораздо лучше всего, что они ели в течение последних нескольких дней.
Закончив свою порцию, и отложив ложку, охотник посмотрел на Джеролда:
— Ну, Барон, что дальше будешь делать? Вернёшься в Лосайон вместе с нами, или осмелишься вернуться домой? — Его акцент был гораздо менее явным.
Прежде чем Джеролд смог ответить, Мойра сказала:
— Мы пока не возвращаемся домой.
Грэм молча кивнул, соглашаясь.
Чад гневно зыркнул на Мойру:
— Не знаю, запомнила ли ты это достаточно хорошо, принцесса, но мы едва выбрались из этого города живыми.
— Там мой отец.
— Ага, — сказал лесник, кивая, — и мы можем вернуться с армией, и разобраться с этим делом. Твоя мама применит все подвластные ей инструменты к Данбару, чтобы заставить их его выпустить. Кинуться туда самим — это глупая затея.
Грэм встал:
— Мне следует пойти одному.
Чад одарил его недоверчивым взглядом:
— Когда ты последний раз туда пошёл, малец, ты поцеловал первую же девчонку, которая посмотрела на тебя более одного раза, и металлический червяк почти съел тебе мозг!
Алисса прикрыла рот, давясь смехом, но Грэм не счёл эту ремарку забавной. Подняв свою руку с татуировкой, он тихо произнёс слово, и броня покрыла его тело блестящей сталью.
— Не в этот раз…
— Нет, в этот раз одно из тех металлических чудищ поставит тебя раком, и запихнёт этого червяка в твою тупую задницу, — перебил его лесник.
— Грэйс уже уничтожила чудище, — парировал Грэм.
Чад прикрыл лицо ладонью:
— Ага, это чудище, и она до сих пор не пришла в сознание. Мы не знаем, сколько ещё этих штуковин осталось в городе.