Маша улыбнулась. Торговка – её ровесница, а её называет девушкой. Впрочем, если их сравнивать в весовой категории, то она по сравнению с этой продавщицей не то что девушка, а девочка.
- Давайте!
Маша протянула деньги и забрала с прилавка из оцинкованного ведра два букета из розово-сиреневых астр и бордовых гладиолусов.
Это было давней дурной привычкой и статьёй расходов – если она не могла выбрать что-то одно – книгу, блузку, кастрюлю или букет – покупала сразу две вещи. И потом либо обе использовала, либо оставляла кому-нибудь в подарок.
- Ну, что, Сандро? Поехали привлекать кавалеров? – тихонько сказала она хорошенькому спящему малышу в коляске.
И они поехали дальше. Почти сразу за базарчиком она свернула с красивого бульвара в длинную мрачную асфальтированную аллейку под ветвистыми клёнами, которая вела в глубь старых дворов, но и с неё сразу свернула и, завернув за угол огромной общаги, выходящей на бульвар, подкатила коляску к крыльцу второй общаги, стоящей сразу за первой – параллельно, через несколько метров.
С коляской проехала до конца коридора и открыла красивую железную дверь в комнату гостиничного типа, где она жила вот уже десять лет…
***
- Итак, у нас второй труп на границе двух участков, и ни одной версии, и ни одного свидетеля? Да вы что?! Вы кто?! Опера или дрова?! – орал вновь назначенный командир вновь созданной совместной опергруппы из лучших сыскарей двух участков полиции, усиленной спецом из прокуратуры.
- Разрешите? – в кабинет вошли двое оперативников, опоздавших на начало.
- О, замечательно! Убийца гуляет на свободе, потому что опера прогуливают оперативные совещания! Прекрасно! Да садитесь уже! Чип и Дейл, блин!
Двое мужчин молча сели за большой овальный стол к остальным.
Командир предоставил слово спецу из прокуратуры, который сказал, что дело взято под особый контроль со всеми вытекающими.
Затем тщедушный старичок в клетчатом пиджачке рассказал об осеннем обострении критических состояний у психически нестабильных граждан.
- А чего Крикун эту парочку Чипом и Дейлом обозвал? – шёпотом спросил новенький молоденький лейтенант своего соседа, служивого коллегу.
- Погоняло у них такое. У него вот фамилия Рекунов, а орёт вечно, вот его и прозвали сначала Крикуновым, а потом Крикуном, - кивнул плотненький солидный капитан на начальника расширенной опергруппы, - а у этих инициалы подходящие – Чаркин Иван Петрович и Десницкий Эдуард Леонидович. Получаются ЧИП и ДЭЙЛ. Да и характер у них, как у мультяшек этих: Чаркин – серьёзный и правильный, всё по букве закона делает, потому и майор уже, а Эдька – балагур и ленивец, пацан ещё, лейтенантик у Чаркина на подхвате. Да и чокнутые оба, каждое дело до конца крутят, хоть мелочь тупую, типа украденного на шашлыки кота у бабки-вахтёрши или…
- А мы тут вам не мешаем? Нет? – обратился к шепчущимся Крикун, - или вы обсуждаете нечто новое и важное, относящееся к делу?!
- Никак нет, - коротко открестился от дела капитан.
- А у кого хоть что-то есть?! – громыхал начальник.
- Разрешите?
- Разрешаю, майор Чаркин. Вы были на местах обоих преступлений. Есть какие-то зацепки?
- Не знаю, зацепка или нет, но я только что пересмотрел фото с первого и второго эпизода. И вот что нашёл, - и он выложил на стол две фотографии.
Все склонились над ними, затем передали по кругу.
- Не понял, что тут такого? У первого мальчика на ранце никакого рисунка нет – просто клетчатый рюкзак и всё, а у второго человек-паук нарисован. И что?
- Между рюкзаком и телом там и там лежат косточки. Как утверждает наш эксперт – в первом случае это косточки абрикосов, во втором – косточки персика.
Все ещё раз пересмотрели фотографии.
- Чёрт возьми! Верно! И что? Что это нам даёт?
- Это даёт нам версию о мотивах убийства, - вклинился в диалог Эдик Десницкий, - убийства из шовинистических побуждений.
- С чего это вы взяли?
- А вы помните, как некоторые называют представителей Средней Азии и Кавказа? – переспросил Чаркин, - урюками. А урюк – это и есть абрикосы сушёные.