- То есть кто-то убил мальчика-таджика и мальчика-грузина и бросил на трупы косточки абрикоса и персика, вроде как он их съел и выплюнул?
- Да. Как вариант. В городе давно уже наблюдается брожение умов на этой почве. Толерантности всё меньше и меньше, а шовинисты и скинхеды заполонили своей символикой и лозунгами весь интернет, - сказал Чаркин.
Крикун перевёл взгляд на старичка-психиатра в клетчатом пиджачке из отдела судебно-медицинской экспертизы.
- Илья Борисович, это вообще возможно?
- Думаю, эта версия может быть принята за рабочую. И в связи с этим можно начать составлять психологический портрет преступника. Кстати, его первой чертой будет отсутствие ригидности.
- Это чего такое? – спросил молодой лейтенант, спрашивавший про клички.
- Ригидность – это недостаточная переключаемость, приспособляемость мышления, так сказать, непоколебимость. Здесь же мы видим совершенно обратное. Абрикосы отходят гораздо раньше персиков. Первый труп был обнаружен в конце июля, когда ещё абрикосы были в продаже. Сейчас отходят персики. Убийца смог переключиться и заменить косточки одного фрукта на другой. Это означает, - продолжал психиатр, - что он склонен к конформизму, то есть к приспособленчеству, но при этом, если косточки не чистая случайность, он придерживается определённой идеи и определённого порядка действий.
- Точно. Жертвам перерезали горло и ещё долго возили их лицами по земле. Что-то вроде того, что вы «землю жрать будете», - сказал Чаркин.
Оперативники переглянулись.
- И скорее всего, убийца всё-таки вынужден в своей жизни подчиняться – ему многократно приходится выполнять волю других людей. Вот он и компенсирует это убийствами – перерезание горла как отрицание права голоса, посмертное унижение жертвы – укладывание лицом вниз, таскание по земле и сплёвывание косточек, - добавил психиатр, - да и дети – идеальные жертвы. Они совершенно беззащитны. Я позволю себе сейчас взять паузу и доработать выводы.
- Да, конечно, Илья Борисович. Ну, что ж, молодец, Чаркин. Хоть с места сдвинулись. Теперь давайте определим, что ещё связывало жертв между собой…
***
Маша обжаривала вымоченные в подсоленной воде и подсушенные салфетками баклажаны в оливковом масле с двух сторон. Она тихо радовалась празднику. По субботам у неё не было уроков в школе, а после обеда она отменила все занятия. А завтра у неё вообще выходной! И она улыбнулась сама себе.
Отложив баклажаны остывать, она пожарила мясо и отварила картошечку.
Всё это время она поглядывала на пару букетов, которые красовались – один на подоконнике, а второй на рабочем столе. Астры добавили цвета её комнате в светло-бежевых тонах, а гладиолусы тёмно-бордового цвета за узорным белым тюлем казались присыпанными снегом экзотическими, чуть ли не инопланетными растениями. Она глянула на часы и достала из холодильника бутылочку. Взяв её в руки, она тут же поставила её на стол и передёрнула плечами. Ваня сказал, что это сцеженное молоко его жены, чтобы кормить Санечку, их сына.
Маша расстроенно опустила плечи, но тут же их расправила. Нечего кваситься и вешать нос! Если бы десять лет назад она не опустила руки, сейчас бы это мог быть её сын. Но, как говорится, после драки кулаками не машут. Её поезд ушёл, и теперь она для Ваньки никто и её место в его жизни десятое.
В школе Машка Мышкина и Ванька Сорокин были не разлей вода.
В третьем классе у Маши разбились на сплаве в горах родители, а у Вани умерла бабушка. Маша стала жить со своей бабушкой, а Ваня часто навещал их, и баба Таня кормила детей пирожками, жалея и балуя «сироток». После школы она пошла в университет на филологический, а он в политех на управление автодорожным хозяйством. Но раз в неделю они встречались у Маши на традиционный чай с пирожками бабы Тани.
После институтов оба устроились на работу по специальности. Бабе Тане бы радоваться за детей, но она слегла с раком. Маша и Ваня год за ней ухаживали. Маша уговорила администрацию в школе оставить ей «голую» ставку – восемнадцать часов, и на работу ходила три раза в неделю на полдня. Остальное время была сиделкой. Денег катастрофически не хватало.
Ваня помогал, а однажды привёл ей мальчишку – сына своего начальника. Пацану нужен был репетитор, и родители готовы были платить за индивидуальные занятия. Маша согласилась.