- Результаты уже не убегут.
- А Мышкина твоя убежит, что ли?
- Не знаю. Но в нору к этой мышке мы заглянем прямо сейчас.
- Может, хоть поедим сначала?!
- Потом поедим. А пока выполним приказ начальства и выясним, что ест наша подозреваемая.
- О! А она уже подозреваемая?
- Все убитые пацаны из той школы, где она работает. И все убиты недалеко от её дома. В разных сторонах, но примерно в ста, ста пятидесяти метрах.
- Ты когда успел это узнать?
- Посмотрел адрес и сравнил с местами преступлений. Там всё рядом. Едем.
***
Маша потушила филе курицы с капустой и морковкой, заварила чай с лимоном. Она порезала малосольные огурчики на блюдце, чёрный хлеб в плетёнку.
В дверь позвонили. Она недоумённо посмотрела на часы. Сегодня у неё нет вечерних двух часов. Может, кто-то что-то забыл? Или соседка за солью?
- Кто там? – спросила она.
- Майор Чаркин, лейтенант Десницкий, второе отделение, откройте пожалуйста!
Маша открыла дверь.
Парни уставились на неё, она на нежданных гостей.
- Ваши удостоверения, пожалуйста.
Они открыли корочки, почти тут же захлопнув.
- Проходите, Иван Петрович, Эдуард Леонидович, входите.
Мужики переглянулись и что-то друг другу просигнализировали. Редко кто сходу запоминал имена из на секунду предъявленных удостоверений.
- Я собиралась поужинать. Составите мне компанию?
- Нет, спасибо, - отрезал Иван.
- О, с удовольствием! – воскликнул Эдик.
- Я заварю ещё чай. Проходите. Вам будет удобнее на стульях.
Маша развернула консоль, придвинув её к дивану, поставила один стул к ней сбоку. Второй, у рабочего стола, уже занял майор. Она наложила тушёную капусту с курицей себе и Эдику, подвинула ему огурчики и хлеб.
- Вы меня извините. Но я сегодня не обедала, много учеников днём было, а у меня сегодня ещё тетради. Вот, решила поесть по-человечески, - и Маша жадно откусила хлеб, - вы по поводу Джаника и Гаррика? Ужасная трагедия. Я ездила и к Ниночке Мгеладзе, и утром была у Алван Мкртичан. Она так убивается, просто смотреть страшно. Я и есть не могла из-за этого, а сейчас как прорвало. Простите.
И Маша уже без стеснения лопала свой ужин. Оперативники жалостливо на неё посмотрели. Эдик тоже начал есть. Иван сидел на своём месте и пристально смотрел на Машу.
- Зачем вы ездили к матерям погибших детей? – спросил он.
- Как зачем? Поддержать, конечно. Я учила и Джано, и Гарри. Джаника я ещё к школе готовила, мы с ним шесть лет знакомы. Из них полных три он со мной занимался, правда периодами. А Гаррик такой милый! Всегда всем улыбался! Утром Алван увидела, мне аж плохо стало – она совершенно почернела от горя. Она ничего не может, но я уговорила её собрать одежду для похорон мальчика.
- Вы уговорили? – спросил Иван.
- Ну, да. На семью она не реагировала, но после нашего разговора собрала необходимые вещи в морг.
- Вы дружите с семьями всех ваших учеников?
- Конечно. Проблемы ребёнка с учёбой – это проблема семейная, и платят мне родители, а не дети. Контакт и взаимопонимание с семьями учеников очень важны, чтобы сотрудничать друг с другом и помогать ребятам выплывать.
- Выплывать? То есть вы не считаете, что дело спасения утопающих – это дело их рук? – спросил Эдик.
- Нет. Ко мне обращаются с трудными или запущенными случаями. И важно, чтобы и в семье, и на моих занятиях соблюдалась общая стратегия.
- И что за стратегия? – спросил Иван.
Маша пожала плечами.
- Стратегия педагогической поддержки, а не давления, но при этом контроля и систематизированных занятий не только со мной, но и самостоятельных, дома. Вы чай с нами будете? – спросила она Ивана, пододвигая Эдику сахар.
- Нет, спасибо. Вы уж сами, - хмуро глянул он на напарника, - значит, вы вхожи в дома своих учеников? – уточнил он.
- Не всегда. Чаще они вхожи в мой дом. Например, у Джаника я бывала дома и раньше, и даже в ресторан с его семьёй ходила на его день рождения, а у Гаррика была сегодня впервые, только, чтобы выразить сочувствие семье.
- И как вы относитесь к его семье? – резко спросил Иван.