Но если честно, обвинять его всерьез у меня не получалось. Думаю, он все же ее любил – а часто ли мы подозреваем любимых в чем-то ужасном?
Да и я тоже хороша – нашла, с кем связаться… Равнодушное, безучастное лицо Стаса до сих пор стояло у меня перед глазами. Теперь в глаза людям смотреть стыдно…
Хорошо хоть, решилось все без лишних трупов – к тому времени, как участковый с Гришкой добрались до деревни, Даша уже позвонила в полицию. Наученные горьким опытом, те сразу прислали опергруппу, не обошлось и без ФСБшников – в общем, деревня снова стояла на ушах. На мои поиски снарядили команду, но нашел Алексей Михайлович, которому одна беспокойная куница едва не отгрызла ухо. Марина со Стасом в это время спокойно собрали вещи и смотались в город. А уже здесь в дело вступила Ника. Созвала стаю (после чего из обычной больницы, где меня уже везли в морг, меня перевели в частную клинику, где лечили как оборотня, а не как человека) и те за пару часов доставили беглецов прямо к зданию полицейского управления. Теперь участковый большую часть времени проводил именно там, строча отчеты, формируя дело и записывая показания.
- А доказательства? – выслушав в несколько приемов сбивчивый рассказ сестры, без особой надежды спросила я. – Он не сможет доказать, что они замешаны в краже рубинов. Разве что в похищении.
- Они признались, - деланно пожала плечами Ника, отводя глаза.
- Добровольно? – въедливо уточнила я.
- Практически, - хмыкнула ведьма. И я в кои-то веки предпочла не знать методы ее убеждения. Главное, что участковый наконец-то сможет объяснить все человеческим образом, не приплетая всякую, по его словам, «чертовщину». Вот он, наверное, счастлив.
- А что с хозяином? – в отличие от него, меня больше беспокоила сверхъестественная сторона вопроса. – Стас… Стас сказал - «хозяин леса». Что это еще за дрянь? Чего нам теперь ждать?
- Понятия не имею, - призналась Ника. – Но никаких вселенских катастроф не случилось, так что, думаю, время еще есть. Гришка обещал порыться в вещичках лесничего, если что-то найдет, то позвонит.
- А его дом не опечатали? – опешила я. И тут же поняла, какой глупый вопрос задала. Ну конечно, когда это Гришке мешало? Поди, рубины искал. Зар-раза, хоть бы они не все успели продать! Насколько я знала, стая благотворительностью не страдала и расплачиваться за пребывание в клинике мне все же придется.
- Не беспокойся об этом, - на робкий вопрос сестрица только отмахнулась. – Нашла о чем думать! Ты выкарабкайся сначала, а потом уже решать будем…
Легко сказать – выкарабкайся. Несмотря на то, что в себя я пришла, вернуться в деревню смогла только в середине июня. Лето было в разгаре: трава, деревья – все буйно зеленело; ослепительно-синее небо кружилось над головой, тополиный пух забивал нос, от жары млели мухи, а молоденькие девчонки обрезали джинсовые шортики под самое не хочу, а я… Я, кутаясь в шерстяное одеяло, медленно и осторожно забиралась в отцовскую машину – ржавую копейку, с трудом реанимированную Никой.
Собственно сестрица сидела рядом – нервно барабанила пальцами по рулю, пыталась руками изгнать спертый воздух из машины, вздыхала, вспоминая свою красавицу-иномарку, которую пришлось сдать на лом и все деньги отдать стае.
- Одни убытки с тобой, - фыркала она сокрушенно. Конечно, это тебе не продавцам в магазине головы дурить, оборотни на кукольное личико не поведутся.
Я тяжело упала на заднее сиденье и постаралась не дышать. Несмотря на то, что я была рада наконец вернуться в деревню и сама была инициатором поездки, она обещала быть непростой. Бензин, выхлопные газы, пыль, старая подгнившая кожа – все смешалось в гремучий коктейль, который мои легкие принимать отказывались.
- Я все верну.
- Как же, - проворчала Ника, с трудом заводя двигатель.
Чихая и кашляя, мы добрались до деревни за два с половиной часа – мучение для любящей скорость сестрицы и убийство для моего чувствительного носа. Поэтому, когда аккурат напротив кладбища копейка дернулась, особенно громко взревела и окончательно испустила дух, я поскорее вывалилась наружу, дыша полным ртом.
- Все, - сделала вывод Ника, даже не пытаясь открыть капот, из-под которого валил густой дым. – Хана. Погоди, я за Гришкой схожу, он приедет…
- Не надо! – тут же отказалась я. – Оставь… Сами дойдем.
Ну и дошли – уже затемно. Сначала долго сидели на горячем от солнца багажнике: я, закрыв глаза, расслаблялась, впитывая каждой клеточкой тела знакомые места. Пряный, чуть горьковатый от полыни воздух, комариный писк, поднимающийся из оврага туман, запах растопленных печей и мычание возвращавшихся с пастбища коров проникали в меня, вытесняя все, чем я успела пропитаться в городе. Мне казалось кощунственным входить в дом пропитанной чужими запахами. Все эти месяцы Гришка исправно следил за домом: кормил животин, включая кота и куницу, изредка протапливал печь, косил траву во дворе, но мне все равно было боязно возвращаться. Неловко идти по улицам, зная, что участковый с Гришкой постарались рассказать всем и каждому, что я, сбежав от Стаса, умудрилась навернуться в овраг и переломать себе все кости.