- На кладбище? – чуть улыбнувшись на торжествующую улыбку Ники, я расцепила руки и помогла ей подняться под возмущенное сопение:
- Так ты знала?!
- Они мне вчера… подарочек оставили.
Вернувшись в дом, я затеплила вторую лампу и полезла на чердак, выудив оттуда прилипшие к газете камни.
- Рубины?.. – с благоговейным трепетом прошептала Ника.
- Вряд ли, - честно призналась я. – Я их на свет проверяла, обычные камни, непрозрачные. Таких на земле возле церкви кладбищенской пруд пруди. Тогда и поняла каким образом Стас свою «зарплату» получал. Кто будет под ноги на кладбище смотреть? Копать тайники подозрительно, внимание могут обратить, а так – ну наклонился человек, поднял камушек или шнурки завязал – кто видит? И русалкам хорошо – на кладбище земля рыхлая, перекопанная, поднять проще.
Ника задумчиво побарабанила пальцами по столу, на всякий случай проверила камни еще разок, посмотрев сквозь них на свечу. Но так ничего и не разглядела. Они и в руках крошились – какие уж тут драгоценности.
Я брезгливо отряхнула с рук черную пыль.
- Тогда в чем подарок? – недовольно спросила сестрица, сгребая газету в кулек и метко выбрасывая в мусорное ведро у дверей. Кот, сидевший в темном углу, прыснул с шипением в сторону, заставив нас вздрогнуть. После моего возвращения он еще дулся – не подходил, обиженно смотря издалека. Конечно, оставила его наедине с Машкой…
- В спасении моей жизни? – изогнув бровь, предположила я, забираясь на кровать, а Нике предоставляя нежиться на печи. Холодной, правда, но забраться туда я бы точно не смогла. – Или думаешь, куница по собственной инициативе меня спасала?
- Не, куница это другое, - захихикала сестрица. За окном уже начинало светать и я ясно видела очертания ее накрытого одеялом тела. – К тебе, простигосподи, леший в качестве домового прибился. Только не рассказывай никому – а то засмеют… Горе луковое, все-то у тебя не как у людей…
- Тогда можешь сходить завтра на кладбище, поискать рубины, - не менее ехидно ответила я, прекрасно зная пакостный характер русалок. Эти если могут обмануть – обманут обязательно. А леший… И леший с ним. В доме я его (ее?), правда, не замечала, зато нашла, наконец, объяснение странному буйству в огороде.
- В общем, нечисть твоя заснула без подпитки, кормить ее некому, так что можешь быть спокойна, - сонно заключила сестрица.
Я некоторое время слушала ее размеренное дыхание, пока сама не заснула.
Наутро Ника встретила меня собранной сумкой.
Не скажу, что меня это сильно огорчило, но в последнее время я как-то привыкла к постоянному присутствию сестры в моей жизни. Казалось диким, что уже сегодня я буду засыпать в одиночестве и снова вернусь к своей отшельнической жизни.
Но вслух, конечно, ничего не сказала. На рассвете, тихо перейдя по мосту утопающую в тумане речку, я проводила ее до трассы.
- Телефон заряжать регулярно, - сурово предупредила сестрица. – И даже не вздумай от меня ничего скрывать. А то снова заявишься вся переломанная… Лечи тебя потом.
Получив мои клятвенные заверения в полном послушании, Ника перешла дорогу и подняла руку. Я дождалась, пока она сядет в первую же машину (все таки было что-то в ее невинной мордашке) и побрела обратно в деревню.
Я, вообще, собиралась идти через лес – убедиться, что «хозяин леса» действительно уснул без подпитки, а зверье – вернулось, собрать пару нужных травок. Но вместо этого остановилась на краю площади, в центре которой дремал разворошенный улей строительных лесов. Из-под него кое-где уже выглядывали красивые красно-кирпичные стены, позволяя оценить размеры будущей церкви. Скромные, надо признаться, но и людей у нас проживало совсем немного, а верующих тем паче.
Неуверенно потоптавшись на краю площади, я все же рискнула шагнуть вперед.
И тут же ощутила жаркое тепло святого места. Пока что оно не обжигало – скорее, предупреждало.
Ну, может быть, теперь в нашей деревне все будет как надо.
Только как бы мне на Гришкино венчание посмотреть?
Размышляя над этим вопросом, я невольно двинулась в сторону его дома – посмотреть, чем закончилось для него ночное путешествие по лесу. А то знаю я Нику…
- Алиса Архиповна!
Участковый.
Не уверенная, что стоит подходить ближе, я облокотилась о забор, чуть прищурившись и наблюдая, как он выглядывает из распахнутых дверей. По утреннему времени на нем были джинсы и белая майка – не то только проснулся, не то опять куда-то собирается. Скорее первое – потому что я чувствовала сладкий, спокойный запах только начавшей разогреваться крови.