Прегонеро низко поклонился старому гранду.
— Ваше сиятельство желали видеть меня? — сказал он. — Если я только чем-нибудь могу быть полезен сеньору герцогу, смею уверить, что недостатка в готовности с моей стороны не будет!
— Получили ли вы от сеньоры герцогини причитающиеся вам деньги? — спросил герцог.
— Получил все сполна, ваше сиятельство! Но прежде всего примите мою душевную благодарность за все ваши милости по отношению к бедному Клементо, которому, как я вижу, ваше сиятельство доставили самое беззаботное, счастливое существование!
В этот момент в комнату вошел слуга и доложил вполголоса герцогу о каком-то посетителе.
— Патер Антонио? Просите его немедленно, — воскликнул герцог радостно. Затем, обращаясь к прегонеро, сказал: — Подождите одну минуту, не уходите!
Прегонеро поклонился и отошел в сторону.
На пороге показался Антонио, и герцог пошел к нему навстречу с распростертыми объятиями. Прегонеро, взглянув на гостя, сразу узнал в нем человека, спасенного им от смерти на улице Гангренадо.
— Как я счастлив, что вижу вас наконец, патер Антонио, — сказал герцог, взяв его за руку и подводя к креслу. — Но что с вами, вы очень изменились! — продолжал старый гранд, глядя с участием на молодого человека.
— Я был болен, ваше сиятельство! Но, слава Богу, теперь все прошло, я поправился и поспешил исполнить обещание, данное вашему сиятельству!
— От души рад видеть вас, так как с первой минуты нашего знакомства я искренно полюбил вас и надеюсь, что вы не откажетесь быть моим советником и утешителем! Я уже говорил вам при первой нашей встрече, что желал бы видеть вас возле себя, так как нуждаюсь в нравственной поддержке, которую, я уверен, найду в вас! Скажите же, свободны ли вы теперь и можете ли располагать собой?
— Свободен, ваше сиятельство, и вполне могу располагать собой!
— И вы согласны остаться у меня в доме, остаться со мной? Но прошу вас, подождите одну минуту, я должен несколько слов сказать сеньору, — торопливо проговорил герцог, указывая рукой на прегонеро, поклонившегося в это время патеру с многозначительным видом, показывающим, что патер не может не узнать его, ибо он оказал ему слишком важную услугу.
Антонио, прежде не обративший на него внимания, только сейчас взглянул на эту массивную фигуру в глубине комнаты и, сразу узнав своего спасителя, быстро встал со своего места и подошел к окну.
— Кажется, я не ошибаюсь, — сказал он, — не вы ли спасли меня от злодеев на улице Гангренадо?
— Да, вы не ошиблись, это был я! — ответил прегонеро.
— Как я рад, что встретил вас наконец, и могу отблагодарить и вознаградить вас за вашу помощь! Этот сеньор, — продолжал Антонио, обращаясь к герцогу и указывая на прегонеро, — несколько недель тому назад спас меня от двух разбойников, напавших на меня в ту ночь, когда я возвращался в Мадрид, и уже сбивших меня с ног! Нет ни малейшего сомнения, что они покушались на мою жизнь и я был бы убит, непременно погиб бы, не вмешайся этот сеньор!
— Прекрасный поступок! — заметил герцог.
— Услуга не такая уж важная, — скромно возразил прегонеро, — мне не стоило больших усилий справиться с этими мошенниками! Но действительно, судьба вовремя привела меня тогда на улицу Гангренадо, так как сеньор, которого я не имел чести знать, сильно нуждался в помощи. Спасти его было нетрудно, но после я действительно оказался в затруднении, ибо избит он был жестоко, а время было ночное, все дома заперты. Да, к счастью, я вспомнил о салоне сеньоры герцогини, открытом и в три, и в четыре часа ночи, туда-то я и отнес патера.
— В дом сеньоры герцогини? — повторил герцог.
— Да, ваше сиятельство, я отнес его туда, там он нашел приют и уход, в чем очень нуждался; я позвал доктора, и, как вижу теперь, все обошлось благополучно! Очень рад видеть достопочтенного патера на ногах!
— А я приношу вам, сеньор, искреннюю благодарность за спасение моей жизни, — сказал Антонио, протягивая руку прегонеро, — и считаю своей первейшей обязанностью вознаградить вас за вашу помощь, без которой я должен был неминуемо погибнуть!
— Адрес мой известен сеньору Рикардо, — заметил прегонеро, указывая на стоявшего в углу комнаты домоправителя, и затем с великодушным видом, что выглядело чрезвычайно комично, прибавил: — Но прошу вас не думать о вознаграждении, это совсем не нужно!
— Я попрошу у вас позволения переговорить с сеньором, — вмешался герцог, обращаясь к Антонио, — я хочу дать ему одно поручение. Садитесь, пожалуйста, патер Антонио! Отпустив сеньора, я смогу поговорить с вами, а я очень нуждаюсь в этом и так давно жду этой минуты!
Антонио сел, а герцог, подойдя к Оттону Ромеро, вполголоса попросил его приложить все усилия, чтобы отыскать танцора Арторо, который должен быть или в Мадриде, или в его окрестностях, а найдя его, немедленно сообщить ему, герцогу, где именно тот находится.
Прегонеро обещал исполнить данное ему поручение и, поклонившись старому гранду и патеру, вышел в сопровождении Рикардо из комнаты. Герцог же сел напротив Антонио, и лицо его выражало такое удовольствие, что очевидно было: он действительно рад гостю!
— Наконец-то мы одни, патер Антонио! — начал он. — Я очень боялся, что вам что-нибудь помешает исполнить ваше обещание! Меня бы это сильно огорчило, так как я вас искренно полюбил и положительно чувствую потребность в вашей поддержке.
— Я боюсь, ваше сиятельство, не оправдать ваших надежд, боюсь, что не в силах буду дать вам те советы и то утешение, которых вы ждете от меня. Я, как говорил вам уже, вышел из монастыря, официально я уже не принадлежу к духовенству.
— Все это я знаю, но вы остаетесь тем же патером Антонио, каким были в монашеской рясе, тем же истинно религиозным человеком, с благородными, высокими принципами и убеждениями, человеком в высшей степени симпатичным, доверясь которому, я смогу облегчить свою измученную душу! Какой-то внутренний голос говорит мне, что в вас я найду отраду, утешение, нравственную поддержку в те немногие дни, которые мне осталось прожить на свете!
— Ваши слова трогают меня до глубины души, и я хочу одного: оказаться вполне достойным вашего доверия, которого я еще ничем не заслужил!
— Да, вы оправдаете все мои надежды, патер Антонио. Я не из тех людей, что легко увлекаются, а потом ни с того ни с сего охладевают в своих чувствах и симпатиях, — сказал герцог. — Я нелегко схожусь с людьми, вообще я очень недоверчив и далеко не филантроп и не оптимист! И к вам я привязался не без основания, меня привлекло спокойное достоинство, благородство ваших принципов и убеждений, высказанных вами с такой простотой, что сомнения в их истинности и быть не может! Но довольно слов! Вы видите, как я отношусь к вам, теперь мы более не будем об этом говорить.
— Я пришел к вам как для того, чтобы исполнить мое обещание, так и для того, чтобы сообщить вашему сиятельству о местопребывании танцора Арторо, которого вы тогда искали!
Герцог вздрогнул.
— Как, вы знаете, где он находится?
— Да, я знаю и очень доволен, что могу порадовать вас известием, имеющим для вас такое важное значение!
— Оно для меня важнее всего на свете, патер Антонио! Говорите скорее, где он?
— Арторо и его дочь Хуанита дают свои представления в салоне герцогини, — сказал Антонио, еще не знавший, что эта герцогиня — бывшая жена герцога.
Старый гранд, видимо, испугался при этом известии.
— В салоне герцогини? — переспросил Кондоро. — Значит, она заманила-таки его к себе?
— Да, Арторо и Хуанита дают у нее свои представления!
— Вы, ошибаетесь, патер Антонио! Ни в объявлениях салона герцогини, ни в полицейских реестрах танцор Арторо не значится!