Дон-Кихот, не возразив ни слова, влез на своего скота, и вместе с Санчо, ехавшем впереди на своем осле, они въехали в один из проходов Сиерры Морены, находившийся по близости от них. Намерением Санчо было пересечь весь хребет и выйти из гор близ Визо или Альмодовара дель Кампо, попрятавшись несколько дней в этих пустынных местах, чтобы скрыться от святой германдады, если бы она стала их преследовать. Подкрепляло его в этом намерении то, что он нашел свой мешок с запасами каким-то чудом уцелевшим от грабежа каторжников, которые тщательно обшарили всю его поклажу и утащили все, что нашли для себя подходящим. Наши путешественники в ту же ночь добрались до средины Сьерры Морэны, где Санчо рассудил, что было бы не дурно в этом месте остановиться и даже провести несколько дней до тех пор, по крайней мере, пока хватит съестных припасов. Они устроились на ночь между двумя скалами, среди нескольких больших пробковых деревьев. Но судьба, которая, по мнению иных непросвещенных светом истинной веры, распоряжается и управляет всем по своей фантазии, устроила так, что Хинес де-Пассамонт, этот отъявленный злодей, освобожденный из оков мужеством и безумием Дон-Кихота и объятый теперь вполне основательным страхом перед святою германдадою, вздумал тоже укрыться в этих горах; мало того, она распорядилась так, что негодяй был приведен своею звездою и своим страхом именно в то место, где находились Дон-Кихот и Санчо Панса. Он немедленно же их узнал и предоставил им мирно заснуть. Так как негодяи всегда неблагодарны, так как необходимость делает людей ворами и настоящее заставляет забывать будущее, то Хинес, так же мало отличавшийся признательностью, как и благими намерениями, решился украсть осла у Санчо Панса, выказав полной пренебрежение к Россинанту, который показался ему негодным ни для заклада, ни для продажи. Санчо спал, а Хинес украл у него в это время осла, и до наступления дня был уже слишком далеко, чтобы можно было его догнать.
Заря загорелась, принеся радость всей земле и горе доброму Санчо Панса, который, увидав пропажу своего осла, стал изливать скорби в самых печальных и самых горьких воплях; пробужденный его жалобами, Дон-Кихот услышал, как он говорил, рыдая:
– О, сын моей утробы, рожденный в моем доме, забава моих детей, отрада моей жены, зависть моих соседей, облегчение коих трудов и, наконец, кормилец половины моей особы, ибо двадцатью шестью мараведисами, которые ты ежедневно зарабатывал, я покрывал половину моих расходов!..
Дон-Кихот, узнав причину слез Санчо, стал утешать его самыми убедительными доводами, какие он только мог придумать, и обещал дать ему письмо на получение трех ослят из пяти, оставленных им в своей конюшне. После этого Санчо утешился, осушил свои слезы, успокоил рыдания и поблагодарил своего господина за оказанную милость.
У Дон-Кихота же, как только он вступил в эти горы, казавшиеся ему местами, исключительно подходящими для приключений, сердце переполнилось радостью. Он перебирал в своей памяти чудесные происшествия, которые случались с странствующими рыцарями в подобных же пустынных местах, и эти мысли до такой степени поглощали и увлекали его, что он забывал все остальное. Что же касается Санчо, то с тех пор, как он решил, что путешествует в безопасном месте, у него не было другой заботы, кроме заботы начинять свой желудок припасами, остававшимися еще от поживы у церковников. Он шел не спеша сзади своего господина, нагруженный всем, что должен бы был везти осел, и иногда потаскивал из мешка, чтобы уложить вытащенное в свой желудок. Ему до такой степени нравилось подобное путешествие, что за встречу с каким-нибудь приключением он, наверное, не дал бы ни одного обола. Но вот он поднял глаза и увидел, что господин его остановился и острием копья пытается поднять что-то лежащее на земле. Поспешив к нему на помощь, он приблизился в тот момент, когда Дон-Кихот концом своей пики поднял подушку и чемодан, связанные вместе, оба в лохмотьях и на половину сгнившие. Но эти вещи были так тяжелы, что Санчо должен был взять их в руки, и его господин приказал ему посмотреть, что есть в чемодане. Санчо поспешил исполнить это приказание и, хотя чемодан был заперт замком с цепью, однако в дыры, сделанные плесенью, можно было видеть, что он содержал. В нем были четыре сорочки из тонкого голландского полотна и другое изящное и чистое белье, кроме того в платке Санчо нашел порядочную кучку червонцев.
– Благословение всему небу, – воскликнул он, – посылающему нам, наконец, приключение, в котором можно кое-чем поживиться.